— И тут мне навстречу целая стая чудовищ как заверещит страшным голосом! — нагнетая обстановку рассказывал историю своему приятелю пьяница с одного из столиков.

— Каких чудовищ? Погромов? — спросил тот, что потрезвее.

— Да нет, поменьше… — замотал головой рассказчик.

— Поганцев? — немного помолчав, затем, сморщив нос, а потом, торжествующе подняв брови, попытался угадать собеседник.

— Нет, не их… Но тоже мерзость одна… Вот с таким носищей, — тут пропойца прижал нос к плечу и вытянул руку, будто бы изображая аиста.

— Древни что ли? — вконец запутался приятель выпивохи, имея ввиду живые деревья, иногда наводившие страх на заблудившихся по неосторожности путников.

— Ну, не чтобы совсем древние… Но сколько я себя помню, всю жизнь проливаю кровь в борьбе с этими крово… кхм… упивцами. Я их укокошил не меньше тысячи!

— Ты плети да не заплетайся! — перебил собеседник подвыпившего посетителя и предположил: — Это нетопыри?

По его постепенно скучнеющему лицу было ясно, что вариантов у него уже почти не оставалось.

— Да нет… Не упыри… Поменьше будут, да и визгу от них как от… свином… свином…

— Понял! С вином тебе надо завязывать! — заявил благодарный слушатель, который, по-видимому, решил умственно сравняться со своим приятелем-рассказчиком и потянул его кружку на себя.

— Не-не… не это! — воспротивился пьяница то ли вероломному захвату своей кружки, то ли финалу истории, до которого он безуспешно пытался ее довести. — С вином… Свино… Опа-опа… Опоросившейся свиноматки! Со свинопасеки! Вот так они визжали! — и пьяница изобразил неприличное животное настолько истошно, что Гаузену пришлось слегка прочистить уши.

— И впрямь, визжит, как будто его режут, — ухмыльнувшись, произнес тощий тип за столом, на который Гаузен лишний раз старался не глядеть.

— Комары что ли? — догадался собутыльник рассказчика.

— Ну да они, они самые! Целую тучу я тогда их перебил, — похвастался тот.

— Ну, ты и врун, — подумав, осудил собеседник болтуна, от разочарования несколько ослабляя хватку на спорной кружке. — Где же им тучам быть, когда у нас во всей округе ни одного завалящего болотца не сыскать?

— Ну, если так, — уязвленно отозвался первый пьяница. — Если ты называешь меня вруном, да еще при всем народе, то тогда… — тут обиженный выпивоха еще больше повысил голос, приподнялся на стуле и с вызовом посмотрел на усомнившегося приятеля. В затхлом воздухе таверны запахло скандалом. Тут рассказчик, пользуясь тем, что его непосредственный слушатель отвлекся, ловко вернул свою кружку, и, не скрывая радости, поднял ее вверх. — Тогда выпьем же за мою брехню… единственную и неповто… неповтор-римую в своем роде!

Гаузен вздохнул с облегчением. Только потасовки ему и не хватало. Хотя он даже и не знал, что было бы лучше — вернуться к Леканту с пустыми руками или с набитой мордой? Прокрутив в памяти без труда добытые сведения, юноша отметил, что, скорее всего, в округе нет болот и чудовищ, которые могут помешать строительству. Но тут же прикинул, стоит ли ему доверять какой-то спившейся деревенщине?

— Как говорится, одна голова хорошо, а две пьяных — ничего хорошего, — рассудил Гаузен. С этой мыслью он продолжил вырывать отдельные крупицы информации из общей неразберихи людских голосов.

У окна он заприметил двух типов ученого вида. Соответствующий их положению настрой ума выдавало то, что они не взяли себе выпивки, как остальные. Кроме того, они позволяли себе в разговоре разного рода премудрости. Сам Гаузен поначалу не обратил на них внимания из-за давней неприязни к книжникам. Но после только что услышанного потока бреда юноша решил довериться тем, кого обычно считал чересчур заносчивыми и занудливыми:

— Послушай-ка шутку! Заходит скелет в таверну и просит: Мне кружку вина и тряпку!

— И что дальше? — не понял собеседник.

— Что-что? Ты себе представляешь, как он напьется? — давился от смеха рассказчик.

— Да вот и я о том же! Впервые слышу, чтобы мертвые что-то пили, — недоумевал его приятель. — А тряпку зачем? Что он там собрался себе прикрывать? У него же ничего нет!

— Ну а ты представь! Он ведь кости себе замочит! — пытался объяснить по-человечески любитель веселых историй.

— Кости? Мало того, что он пьющий, так еще и азартными играми увлекается! Совсем нежить распустилась! Ну что за поколение пошло! — начал громко жаловаться слушатель, от которого смысл шутки ускользал все дальше и дальше.