В принципе, Вячеслав Владимирович подумывал и о разработке 107-мм горной гаубицы — она тоже могла оказаться полезна, если конструкторы сумеют справиться с жесткими требованиями к такой системе.

Отдельной статьей шла морская пехота — в принципе, в СССР, как и почти во всем мире, морская пехота относилась к легкопехотным формированиям, но разведчика очень заинтересовало исключение.

Этим исключением была морская пехота США. Вообще-то, начинали янки так же, как и все остальные, но в середине 20-х годов они начали серию экспериментов, к началу 40-х приведших к созданию морской пехоты качественно иного типа.

В результате, во Вторую Мировую войну американская морская пехота вступила, имея почти стандартные дивизии тяжелого типа, состоявшие из трех пехотных полков, артиллерийского полка, состоявшего из трех дивизионов 105-мм гаубиц, всего 36 орудий, танкового батальона, укомплектованного легкими танками, и других частей. Эксперименты завершились после боев на Гуадалканале, в ходе которых американские морские пехотинцы получили в артполк дивизион тяжелых 155-мм гаубиц, всего 12 орудий, а легкие танки в батальоне были заменены средними "Шерманами". После этого дивизия американской морской пехоты окончательно стала полноценной дивизией тяжелой пехоты, по уровню моторизации соответствующей советским мотострелкам или немецким панцергренадерам — впрочем, это было нормой для англосаксов — но, умеющей высаживаться с моря.

Конечно, Ленков не собирался слепо копировать американский опыт — этого не следовало делать хотя бы потому, что советской морской пехоте в 30-е — 40-е годы явно не "светили" операция "Оверлорд" или десант на Окинаву. Скромнее надо было жить — и, исходя из реалий, рассчитывать на десанты в поддержку приморского фланга армии, высаженные на Балтике или Черном море. Но эти самые реалии отнюдь не противоречили самой идее тяжеловооруженной морской пехоты.

В первом приближении, бригада морской пехоты выглядела так: от четырех до шести моторизованных батальонов морских пехотинцев, каждый из которых имел в своем составе минометную роту с 12 82-мм минометами; самоходный гаубичный артиллерийский полк, с 18 СУ-122 и 6 СУ-152 (танкодесантный вариант БДБ, после небольшой переделки, мог перевозить не только средние танки, но и тяжелые, до "Тигров" включительно); танковый батальон на Т-44; один или два дивизиона ЗСУ; дивизион 160-мм минометов, с 12 дивизионными минометами на мехтяге.

Такая организация, сочетающая подвижность и высокую огневую мощь, позволяла не только быстро захватывать и расширять плацдармы, но и удерживать под ударами подошедших резервов противника, в составе которых были танковые части. В реальности слабым местом советской морской пехоты была именно нехватка тяжелого вооружения, не говоря уже о бронетехнике. Это объяснялось объективной причиной — в распоряжении "черных дьяволов", как прозвали наших морпехов немцы, не было специальных высадочных средств, если не считать трех допотопных "Эльпидифоров" на Черном море. Вот и приходилось, как правило, идти в десанты со стрелковым оружием — в лучшем случае, к нему добавлялись несколько "сорокапяток" и батальонных минометов.

Естественно, в этих условиях проблемой становился кирпичный дом, в котором засел взвод не намеренных сдаваться немецких пехотинцев, или одиночный танк с пехотным прикрытием, выбивающий наши огневые точки с безопасной дистанции.

Конечно, идеальным вариантом стало бы наличие плавающей техники — и, в первую очередь, на почти бесполезных Т-37 и Т-38, а, чего-нибудь подобного МТ-ЛБ, позволяющих быстро перебрасывать на речные плацдармы подкрепления и снабжение. Но, на такую благодать Вячеслав Владимирович почти не надеялся — слишком уж сложная это была техника для советской промышленности 30-х годов. В лучшем случае, рассчитывать можно было на автомобили-амфибии — а, наиболее реальным вариантом выглядели сделанные по японскому образцу съемные понтоны к сухопутной технике.

Снова оказавшись вне времени и пространства, Вячеслав Владимирович даже не удивился, лишь мимолетно подумал, что человек способен привыкнуть к самым невероятным обстоятельствам.

— Добрый вечер! — доброжелательно улыбнулся куратор.

— И Вам доброго вечера! — ответно улыбнулся разведчик. — Я так понимаю, что Вы сняли информацию?

— Естественно — согласился шатен — И, скажу Вам по секрету, я устраиваю эти встречи не потому, что не могу обезличенно обменяться информацией, а чтобы поддерживать с Вами чисто человеческий контакт. Я понимаю, что Вы психологически устойчивее абсолютного большинства людей — но, даже такому волевому человеку не помешает толика чувства, что о нем помнят и готовы поддержать. В конце концов, Вы ведь не нелегал.

Ленков молча кивнул — он давно подозревал, что куратор поддерживал эти беседы для того, чтобы он видел в нем не нечто, принципиально оторвавшееся от мира людей, а сущность, хотя бы частично остающуюся обычным человеком.

— Перейдем к сути дела? — предложил полковник.

— Давайте — согласился куратор. — Начну с господ офицеров — информационный пакет на них готов, на всех есть полный расклад, с психологическим портретом, надеждами, чаяниями и страхами, материальным положением, компрометирующими материалами. В общем, берите и пользуйтесь.

— Что касается финансовых дел, то, простите великодушно, Вы далеко не все знаете. Если коротко — подробный пакет я Вам тоже подготовил — то Вы слишком хорошо думаете о большевистском руководстве.

— Вы знаете то, что я осведомлен об операции "Крест" — хмыкнул Вячеслав Владимирович — как Вы считаете, у меня есть какие-то иллюзии, после того, что я точно знаю о том, что Сталин начал эту операцию сразу после смерти Ленина и вел ее до своей кончины (соответствует РеИ — действительно, операция "Крест", целью которой был поиск и возвращение украденных и вывезенных из России средств, велась в это время — В.Т.)? Воровали и грабили товарищи большевики хорошо — в этом сомнений нет.