Потревоженные утки гневно крякали вслед путникам, на что Гарольд отреагировал соответствующе - подстрелил одну и положил в мешок. Припасы припасами, а свежая дичь всегда вкуснее. Теперь осталось только добраться до берега и развести костёр. Как говорила Йона, на той стороне можно было уже не опасаться преследования, к счастью для них, земли айваров кончились. Можно было даже слегка расслабиться. Жаль только, что теперь путь на восток закрыт навсегда.

Да и незачем теперь на восток. Если вытянуть из Ровио все сведения о заговорщиках, то граф наверняка будет доволен. Шанс успешно выполнить задание есть, если бородач не умрёт в дороге от простуды. Сейчас он лежал, скрючившись на дне лодки, укрытый шкурами, изредка кашляя.

Вода становилась всё чище, берега круче, и вскоре Гарольд увидел протоку, которая соединяла озеро с речкой. Небольшое течение увлекло лодку за собой, и следопыт позволил себе короткий отдых. Дождь давно кончился, и короткая вечерняя заря освещала небо кроваво-красным. Лучи заходящего солнца мазнули по воде, и Гарольд понял, отчего река получила своё название. Он несколько мгновений полюбовался золотыми отблесками, пока не набежала очередная туча.

День близился к концу, и следовало выбрать место для ночлега, достаточно сухое, чтоб развести костёр и достаточно пологое, чтоб вытащить лодку на берег. Наконец, Гарольд причалил на небольшом пятачке у очередного поворота реки. Узкая и извилистая, она напоминала пьяную ползущую змею.

Солнце уже село, и все дела пришлось улаживать в сумерках. Пока Ровио выбирал место для кострища, Гарольд потрошил пойманную утку и обмазывал глиной, а дикарка собирала валежник. Через некоторое время язычки пламени весело плясали на радость замёрзшим и промокшим путникам, а утка покоилась в земле под костром. На ветки развешали промокшую одежду, Ровио, больше всех продрогшего, посадили поближе к огню.

Бывший солдат непрерывно шмыгал носом, нервно посмеиваясь над своим состоянием.

– Раньше вот, бывало, в прорубь зимой нырял, - рассказывал он.
– После баньки, самое то, в прорубь нырнуть, или в сугроб. У нас как раз банька на берегу стояла.

– Ну ты после проруби обратно в баню шёл, наверное, - бросил Гарольд, осматривая верный клинок в свете костра.
– Я бы и сам сейчас сходил.

– Это да, - понуро согласился Ровио.

Йона поставила котелок в костёр. Теперь с водой проблем не было, и речная годилась для любых целей. Девушка высыпала небольшую порцию крупы в котёл и теперь помешивала варево ножом.

– Ну слава богам, сегодня хоть не сушёное мясо, - с облегчением вздохнул бородач, придвигаясь поближе к дикарке.

Та вопросительно посмотрела на мужа, но следопыт был слишком занят поиском ржавчины на клинке. После такого ливня даже в ножнах сыро, а это губительно влияет на сталь. Полупрозрачные пятнышки немедленно счищались аккуратными движениями бруска. О возникновении рыжиков и речи быть не могло, столь дотошно и внимательно ухаживал следопыт за своим оружием.

Солнце село окончательно, погрузив мир во тьму. Чёрная безлунная ночь властвовала над миром, выпуская на охоту всех своих детей. Где-то в лесу ухнул филин, с востока послышался отдалённый волчий вой. Последние ночные бабочки слетались на пламя, бессмысленно погибая в огне. Ровио отрешённо наблюдал за ними, полностью погрузившись в свои мысли.

– А ведь они как и мы, - задумчиво протянул он.
– За идею умирают.

Гарольд на мгновение остановился и посмотрел на спутника. Йона тоже удивлённо взирала на бородача, представшего перед ними в столь непривычном образе. Тот сидел, совершенно не обращая внимания на своих слушателей.

– Есть у них идея, желание. Огонь. Они летят и умирают ради него. Прямо как люди. Только людям гораздо меньше требуется.

– А если человек не готов умереть? Или не хочет, - спросил охотник.

– То и не человек он вовсе, - категорично заявил Ровио.

Гарольд хмыкнул в ответ.

– А если его идея - жить как можно дольше?
– поинтересовалась Йона, помешивая кашу в котелке.

– Скотская идея, - отрезал бывший проповедник.

– А ты почему за свою идею не умер?
– неожиданно спросил Гарольд.
– Когда соратников по кольям развешали, ты почему-то в яме оказался.

Йона нахмурилась, вспоминая прошлое. Ровио напрягся, уставившись в пламя и ломая сухие веточки, в изобилии лежащие на земле.

– Оглушили меня, - глухо произнёс он, покосившись на Йону.
– Я бы побольше дикарей с собой в могилу забрал, но меня оглушили.

Следопыт пожал плечами.

– Как скажешь, - сказал он, и на берегу повисло тягостное молчание.

– Вот и ужин готов!
– с напускной радостью прощебетала девушка, пытаясь разрядить обстановку, но мужчины просто достали ложки и принялись за еду.

Горячая ячменная каша обжигала горло, но все трое поглощали её с наибольшей скоростью. Каждому хотелось поскорее закончить с едой и лечь спать. День выдался трудный, и никто не мог сказать, что следующий будет другим.