Гермиона же впервые за всю свою недолгую жизнь не знала ничего, ни о чем не думала. Она беззаботно лежала в постели, не желая размышлять ни о чем на свете. Гриффиндорка продолжала спать, не видя снов. Девушка так утомилась, так запуталась, так боялась вновь увидеть Драко уже мертвым, бледным покойником… Долгожданный сон стал ее подарком, но Теодор был вынужден прервать его, вырвав грязнокровку из цепких лап Морфея.

Нотт все стоял у двери, не решаясь войти. Там, в холодной сырой комнатушке, его ждет девушка, что вызывает в холодном юноше столь теплые чувства, что сердце тает, наполняясь горячими слезами. Теодор думал, что она питает к нему ответные чувства, думал, что на прощальном приеме у Темного Лорда Гермиона показала ему всю глубину ее желаний, но ошибся… Горько ошибся, спутав ее с другой.

Если раньше слизеринец думал, что сердце девушки уже в его цепких, жестких руках, то сейчас все изменилось. Изменилось в один миг, изменилось, благодаря сбивчивому рассказу Джеки.

Дверь, ведущая в небольшую комнатку, отворилась, тихо скрипнув. Гермиона не повернулась на звук, не привстала с холодного ложа, не открыла плотно сомкнутых очей. Она все спала и спала, забывшись, отдаваясь сладостному отдыху, точно самому страстному на свете любовнику. Ее грудь вздымалась, делая вдох, а затем вновь опускалась, так соблазнительно, что будь рядом Драко…

Теодор аккуратно шагнул внутрь комнаты, разглядывая ее скромное убранство. Да, конечно, ему, как лидеру, выделили покои получше, поинтересней и намного уютней… Нотт ни секунды не противился, если бы Гермиона попросилась перебраться к нему в комнату, попросилась разделить его опочивальню, его кровать, его жизнь… О, как было бы чудесно, только попроси она… Теодор грустно вздохнул, наблюдая за крепко спящей девушкой.

Она так прелестна, так мила, когда не выглядит такой сильной и независимой, как обычно. Щеки гриффиндорки слегка покраснели, покрылись легким румянцем. Теодор всегда знал, что она – прекрасна, но сейчас ее красота ощущалась слишком уж остро. Теодор жадно разглядывал спящую девушку, взглядом скользя по ее стройному телу. Гермиона спала в одежде, стараясь скрыться от всепоглощающего холода пещеры. Она не улыбалась во сне, но была румяна, точно девственница пред первой ночью. Нотт понял, что снится ей что-то до дрожи приятное.

Слизеринец все стоял чуть поодаль от кровати Гермионы, обдумывая, как сообщить новость… Теодор очень хотел бы, чтобы она обрадовалась, услышав его слова, хотел, чтобы девушка улыбнулась, обняла его, сказала: «спасибо», но что-то в голове упрямо шептало о том, что такого не случится… Нет, нет… Такого никогда не случится. Ей не понравится услышанное, не понравится, Гермиона обозлится, глаза ее загорятся тем жгучим пламенем, искры в них вспыхнут, подобно звездам…. Она возненавидит Теодора, возненавидит его и всех, кто заодно с ним…

«Но это же правильно. Это будет правильно. Кровь за кровь, жизнь за жизнь», – старался убедить себя Тео, повторяя слова, что говорил недавно Чарли… Она восприняла новость холодно, почти без эмоций, не решившись состроить горестную мину. Девушка просила лишь о последнем свидании перед самой казнью, просила, чтобы ей разрешили увидеть его без петли на шее, без страха в бездонных черных глазах. Когтевранке казалось естественным то, что ее бывшего хозяина собираются казнить. Она знала, что мир устроен именно так… Справедливо.

Одни лишаются власти, другие получают ее… Чарли знала, что сила, полученная в ходе революции, переворота – всегда будет жестока, всегда будет хуже той, что была пред ней. Она не смотрела на Теодора сквозь призму розовых очков… Слизеринец не казался ей свирепым защитником магглорожденных, не был для нее спасительным лучиком надежды в темном мире ужаса.

Чарли видела в Нотте лишь очередного тирана, что стремится подмять общество под себя. Она видела, что в его зеленых, точно свежая трава глазах плескается тщеславие, гордыня, ненависть…

Когтевранка уже встречала таких людей и раньше. Она была умна, любопытна, учась в Хогвартсе, девушка жадно поглощала книжки, изучая биографии всех известных волшебников. Оказывается, большинство из тех, кто добился невероятного успеха – магглорожденные или полукровки, скрывающие это с особым остервенением. Чарли поняла, что такие люди, как Теодор, стараются выбиться из толпы, доказать миру, что чего-то стоят, а затем упиваться собственным обманом, насмехаясь над доверчивой толпой…

Холодные стены библиотеки Хогвартса были для Чарли родными. Большую часть обучения она проводила именно там, именно там она встречала праздники, там она, бывало, засыпала, там училась и отдыхала после учебы, развлекаясь старинными девичьими романами о прекрасных волшебниках и колдуньях.

Когтевранка была безумно похожа на Гермиону, но совершенно лишена ее горделивости и некоторой наглости… Чарли не была душой компании, не имела огромную кучу друзей. Девушке нравилось обитать в собственном мирке, нравилось одиночество, что так бесцеремонно украли из ее жизни.

Чарли знала Симуса. Они долгое время общались, дружили… В последний год своего обучения, когда директором был покойный профессор Снейп, Финниган защищал грязнокровую ученицу от нахальных слизеринцев. Вчера вечером он заглянул в комнату к когтевранке, которую та делила с Джинни Уизли, рассказал ей о том, почему на его глазу теперь повязка… Девушка узнала и том, что хозяин ее – один из немногих Пожирателей, которым удалось выжить.