— Доктор Лайтман, — глядя презрительным холодным взглядом и широко улыбаясь, Таннер протянул Кэлу руку для приветствия.

Демонстративно сунув руки в карманы, Кэл почти вплотную подошел к мужчине, не мигая, смотрел ему в лицо, стараясь не пропустить ни одного микровыражения.

— Дин, что произошло? — решив исправиться, Кэл прищурился, показал все тридцать два зуба в ответной фальшивой улыбке, полной сарказма. — Надеюсь, ты не веришь идиотским обвинениям в адрес Джиллиан.

— Как сказать, как сказать? — разве что не помурлыкал Таннер. Небрежно похлопал Лайтмана по плечу, — Бабульку жаль.

— Меньше всего меня заботит маразматичная старуха, из-за которой Джиллиан влипла в эту историю, — зло проговорил Кэл, отряхивая невидимые пылинки с рукава пальто, которого только что касалась рука Таннера.

— С доктором Фостер все в порядке. Ну, почти все, — хохотнул ФБРовец в ответ на заявление Лайтмана, — Она в палате в ожоговом отделении. Думаю, через день она окажется дома …

— А по-другому не может быть, — оборвал Кэл тираду Таннера, поняв его неоднозначный намек. — Она не тот человек, что вам нужен, — презрительно скривил рот и направился к лифту.

— На седьмом этаже, — подсказал Дин, — Она даже в бинтах необычайно красива.

Кел не обернулся и не проронил больше ни слова, хотя испытывал невероятно сильное желание врезать по этой наглой и самодовольной роже, стирая слащавую улыбку.

«Она не твоя, и никогда не будет», — злорадно подумал Кэл, нажимая кнопку с мерцающей алой семеркой.

Дверь лифта с шипением закрылась, оказавшись один в мчащейся вверх кабине, Кэл дал волю чувствам и с размаха шарахнул кулаком по стене.

— Проклятье, — ругнулся Лайтман подумав, как же быстро произошла обещанная встреча.

Дин Таннер и Джиллиан некоторое время назад встречались. Кэл не был уверен, что их отношения зашли достаточно далеко, но раза три они ужинали вместе, ходили в кино, а потом … потом что-то между ними произошло.

Собираясь поговорить о новом деле, Кэл пошел к Джиллиан. Время было позднее, коридор был погружен в полумрак, а в кабинете Фостер горел яркий свет. Оставаясь в тени, Лайтман мог прекрасно рассмотреть действие, происходящее за стеклянной стеной. Это был один из редких случаев, когда Кэл радовался своему дизайнерскому таланту, благодаря которому большинство перегородок в офисе были прозрачными. Отвечая на девиз «нет лжи, нет тайн».

Таннер стоял задом к стеклянной перегородке, и Кэл не мог видеть его лица, лишь напряженную спину, ходящие под тонкой рубашкой мускулы и многозначное резкое жестикулирование.

Фостер с каменным выражением лица сидела за столом, опустив взгляд, она изредка кивала головой и пыталась изобразить улыбку. Вдруг женщина вздрогнула, облизала губы и посмотрела на Таннера. Ее лицо исказила гримаса отвращения, Джиллиан вскочила на ноги и указав на дверь, приказала Дину «вон».

Таннер запрокинув голову вверх, громко и заливисто захохотал, его самодовольный смех был слышен даже из-за закрытой двери.

Джиллиан залилась краской, ее губы дрожали от плохо сдерживаемого гнева, и женщина крикнула срывающимся голосом:

— Убирайся!

Таннер даже не шелохнулся. Кэл решил, что пора прекратить эту некрасивую сцену и, натянув на лицо самую широкую из своих улыбок, рывком распахнул дверь.

— Я вам не помешал? — счастливо озадачился он.

— Нет! — Джиллиан взмахнула руками, раскрывая ладони в сторону Кэла.

— Да, — лениво бросил Таннер, глядя на Кэла с высоты своего почти двухметрового роста. Презрительно фыркнул, — Защитник пришел.

Делая вид, что Дин пустое место, Кэл смотрел на Джиллиан.

— Фостер ты мне нужна, — как ни в чем не бывало, с хитрой улыбочкой привычно позвал он Джилл.

— Покиньте мой кабинет, — с ледяной вежливостью попросила Фостер Дина.

— Да, конечно, — кивнул он, расшаркиваясь и зло прищурившись, добавил, — Но учти красавица, жизнь длинная, и наши дорожки еще пересекутся.

В тот момент угрожая, он еще не знал, что через неделю «Лайтмангрупп» разорвет договор с ФБР, и вероятность встречи Таннера и Фостер сведется к нулю.

Прячась в объятиях Кэла и дрожа от омерзения, Джилл сказала, что Таннер очень неприятный человек. Это было единственное признание Фостер. И попытка Кэла разузнать, что произошло между ними, так и осталась попыткой. Джиллан снова уклонилась от ответа и попросила не вмешиваться в ее личную жизнь.

— Черт, черт, черт, — злился Кэл, шагая по коридору, отделанному белоснежным и нежно-голубым кафелем. Синеватый свет ярко горящих ламп и стеклянные боксы с лежащими в них больными, опутанными многочисленными трубочками в окружении умных приборов, вызывали тошноту и зудящий холодок, струившийся по позвоночнику.