Шрифт:
Она вытащила кинжал из ножен и спрятала в складках рясы ближе к сердцу. Она успеет вонзить его в себя. Никто не сможет ей в этом помешать.
Вдалеке сверкнула ослепительная молния, стрелой пронзив небо, и угрожающе прогремел первый гром. Фелиция вздрогнула. Вот и гроза. Она села в твердое кресло перед столом и принялась ждать. Спать в такую ночь не следовало.
И все же она задремала. В окне сверкали молнии, громыхал гром, заставляя монахинь вздрагивать и молиться, а она потерялась между сном и явью, не понимая, в прошлом она или в настоящем. Граф снова стоял перед ней на коленях, страстно убеждая в своей любви, и она снова ему верила.
От прямого удара молнии в шпиль собора земля затряслась, и она очнулась. При свете молний перед ней стояла высокая фигура, закутанная в черное облако.
Фелиция поспешно поправила почти потухшую свечу, и при ее свете разглядела графа, завернувшегося в черный плащ.
– Очнулась, спящая красавица? Я уж думал, мне придется тебя будить. Приятно, что ты меня ждала.
– Чего ты хочешь, Джон? Для чего ты здесь?
– Фелиция даже не спросила, как он вошел. Зачем? У него всегда были неприятные способности проникать всюду.
– Поговорить.
– Почему нельзя поговорить при свете дня?
– Мне больше нравится ночь. Недаром меня называют сатанинским отродьем. Разве ты этого не знала?
Фелиция перекрестилась.
– Это божья обитель. Не говори так.
Он дьявольски расхохотался.
– Да, ты же у нас свет! Свет ты, и тьма я!
– он протянул руку и сорвал накидку с ее головы. Золотые волосы рассыпались по плечам и засверкали в свете молний.
– Как тебе удается оставаться все такой же молодой и такой же безнадежно красивой?
– голос у него охрип и стал ниже.
– Как?
– Я просто живу по законам божиим! Вот и все!
– она не стала поправлять волосы.
– О чем ты хотел говорить?
Откинув в сторону полу плаща, он сел на краешек стола, откровенно любуясь ее красотой.
– Ты и в черной убогой рясе дивно хороша, а если тебя одеть в королевский пурпур?
Фелиция вздрогнула.
– Ты хочешь стать королем?
– Хочу! И хочу, чтобы ты была моей королевой!
– напор в его голосе мог смести любые возражения.
Но Фелиция не дрогнула.
– Я монахиня, а монахини не становятся королевами.
– Значит, ты станешь первой!
Фелиция отрицательно покачала головой.
– Не хочешь? Стать виконтессой ты не захотела, королевой тоже не хочешь. Чего же ты тогда хочешь?
– Виконтессой не хотела меня видеть твоя мать. А я сделала для этого все, что могла.
– Все, что могла?
– зловеще переспросил граф, и глаза его опасно засверкали.
– Да! Думаешь, мне было легко уговорить отца и брата дать согласие на брак с одним из самых опасных для нас семейством королевства?
– Моя мать давно уже за все заплатила. И забудем о ней.
– Фелиция с ужасом уставилась на него, но он спокойно продолжил: - Но когда я предложил тебе бежать, ты меня отвергла!
Фелиция с мрачной гордостью откинула голову назад.
– Я отказалась стать твоей любовницей! Потому что ничего другого ты мне не предлагал!
Он замер, недоверчиво изучая ее лицо.
– Неправда! Я просил тебя стать моей женой.
– Но не тогда, когда примчался ко мне среди ночи в такую же грозу и приказал собираться!
– Я просил!
– Нет, приказал! О любви и венчании речи не шло.
– Я спешил, я боялся, что нас поймают.
– А я боялась позора.
– Ты никогда мне не доверяла!
– Да, я тебе не доверяла!
– горестно подтвердила Фелиция.
– Твоя семья всем известна своими предательствами. Разве не так же твой дядя поступил с Орландой Кросби? Он увез ее из дома, обесчестил и бросил. Она умерла от стыда и позора в этом монастыре.
Граф потемнел, и с трудом выговорил сквозь стиснутые зубы:
– Так это все из-за не сказанных тогда пары слов? Столько лет горя и мучений только потому, что я торопился и не успел их тебе сказать? Ты меня отвергла из-за такой ерунды?
– он с ненавистью впился взглядом в ее лицо.
– Не надо смотреть на меня с таким презрением, Джон, - тихо попросила его Фелиция, - ведь это ты не сказал того, что было нужно, а не я. Почему ты всегда ищешь виноватых?
Он спрыгнул со стола и принялся шагать по келье. Она с болью следила за его легкими шагами.