Тем временем, за своим мысленным диспутом себя же с собой я и не заметила, что Ляховецкий подошел ко мне все с такой же гаденькой ухмылочкой.

– Привет, шлюшка, - сказал Макс.

Моя челюсть познакомилась с асфальтом, а сама я стала судорожно сглатывать. Вид у меня был, как у рыбы, выброшенной на сушу.

– Что ты сказал?! – о, вот и голос прорезался, вовремя.

– Я поздоровался с тобой, дура, - уже более серьезно сказал Ляховецкий. Ну, ни фига же себе он поздоровался!

– Какого хрена ты меня шлюхой называешь?! – адекватность, хоть и на время, но все-таки решила вернуться в мою дряхлую тушку, напомнив еще и о существовании гордости. Ну, слава Богу, теперь я более-менее в рассудке.

– Наверно, потому, что ты и есть шлюха. Сначала со мной, потом с этим хером из парка. Я ведь знаю, что ты его знаешь. Быстро же ты нашла мне замену, стерва, - глаза парня недобро сверкнули.

Я снова громко вздохнула воздух. Что он несет? Какая замена?

– Я не искала тебе замену – это, во-первых. Во-вторых, этот, как ты выразился «хер из парка», мой учитель. И, в-третьих, он, между прочим, спас меня от твоих дружков, которые чуть не изнасиловали меня! А ты вместо того, чтобы их остановить, помочь им хотел! – в конце я сорвалась на крик. Какое право этот «человек» имеет называть меня шлюхой?!

– Ах-ха-ха, - Ляховецкий рассмеялся, словно безумец, - это мы тебя пытались изнасиловать? Да ты сама нарвалась! Признайся, ты ведь уже давала этому херу? – при этих словах Макс больно схватил меня за запястье и притянул к себе, вглядываясь в мои глаза. Зрачки у Ляховецкого были расширены, и меня это настораживало.

– Отпусти меня, - процедила я, метая озлобленный взгляд на своего «оппонента».

– И не подумаю, - Ляховецкий еще больнее сжал мою руку. Синяк будет точно, - когда я был твоим парнем, у нас с тобой секса не было, - он снова многозначительно взглянул на меня, - а как появился этот, так ты сразу…

– К чему ты клонишь? – перебив Ляховецкого, спросила я.

– Ни к чему, что ты не могла бы не понять, - он оскалился, - я лишь хочу получить то, что ты не дала мне, когда я был твоим парнем. Хотя, я и сейчас им являюсь.

Твою ж мать! Сказать, что я была в шоке – ничего не сказать. Поговорила, называется, о наркотиках с «другом».

Господи, и почему мои куриные мозги только сейчас осознали, что весь этот балаган был плохой затеей?!

– Ты не мой парень, и я тебе ничего не должна, - стараясь говорить, как можно увереннее, произнесла я, но голос все равно предательски дрожал.

– Тогда зачем ты позвала меня? Я думал, что ты своей головкой сама додумаешься дать мне то, что я хочу. Да, я был слишком высокого мнения о тебе – ты глупая. Может, тебе перекраситься в блондинку? – лицо Ляховецкого находилось на расстоянии нескольких миллиметров от моего.

Внезапно, в мою голову закралась шальная мысль: плюнуть в лицо этому ублюдку, ударить коленкой в пах и бежать, куда глаза глядят, ведь в этот раз Захар мне уже не поможет.

– Ты – ничтожество, я хотела поговорить с тобой о твоем здоровье (не решилась я говорить в лицо про наркотики), а ты… - я нервно прикрыла глаза, собираясь с мыслями, - я – не твоя девушка. И я тебе ничего не должна, запомни это, иначе…

– Иначе что?

– Иначе я раскрашу твою морду получше новогодней елки, - сказал знакомый голос.

Мы с Ляховецким синхронно повернули головы на голос – это был Захар.

Господи, он снова спасает меня! Нет, Наумов, наверно, мой ангел-хранитель. Слава богу, что он здесь.

– О, вот и твой любовничек пожаловал, - снова смотря на меня, процедил Ляховецкий.

– Отойди от нее, отброс, - Наумов подошел ближе.

Макс, наконец, отпустил мою руку. От резкой боли я поморщилась.

– Мы с тобой еще не закончили, - все с таким же злобным взглядом, произнес Ляховецкий.

– Нет, закончили. Еще раз увижу тебя около нее – пеняй на себя, - Захар многозначительно посмотрел на Макса. Второй удалился, матерясь себе под нос. А я стояла, прислонившись к стене, и растирала ноющее запястье.

– Ты в порядке? – Наумов взволнованно смотрел на меня. Если не считать, что меня назвали шлюхой, угрожали изнасиловать и чуть не сломали руку, то да, я в порядке.