Можно было перевести дыхание. В этот раз я, вроде, спасся. Зуд в ладонях постепенно переходил в костяшки пальцев, а значит, пришло время отыскать Голос и как следует надавать ему по морде.

18.

После долгой дороги по канализации, старым туннелям, шахтам и полузатопленным коллекторам, где приходилось брести по грудь в ледяной сточной воде, мне хотелось задушить голыми руками того, кто стоял за Голосом. Добравшись до дома уже далеко за полночь, я больше всего на свете желал отмыться хоть как-нибудь и согреться под одеялом. Холодный ветер и сырость забрали всё тепло, я словно одеревенел и не чувствовал ни рук ни ног. К сожалению, попытки вести себя как можно тише оказались бесплодными: сперва я долго не мог попасть ключом в замок, потом повалил какие-то лыжи в коридоре - чуть не упал, когда закружилась голова. Спустя пару минут на шум вышел всё тот же сосед. С мутными глазами, шатающийся, полуголый, он возник в дверях тесной ванной комнаты в самый разгар водных процедур.

– Э-э-э!
– сказал он на пьяном языке и ткнул пальцем в загаженную одежду, которую я повесил на едва тёплой батарее. Я не обратил внимания: старался отмыться в раковине сам - под холодной водой, с помощью малюсенького кусочка хозяйственного мыла, злой и ненавидевший всех на свете людей без исключения.

– Э-э-э!
– повторил пьяный настойчивее.

– Чего надо?!
– огрызнулся я.
– Пшёл отсюда, занято.

Вялое движение рукой, очевидно, означало замах, но сосед, у которого, похоже, в глазах уже не двоилось, а троилось, ударил фантом. С изумлением я наблюдал, как его кулак медленно пролетает в стороне от моего уха и попадает в трубу батареи.

Гулкий удар.

Пьяница взвыл и завалился на пол, а я, пожав плечами, продолжил мытьё. Через пять минут вышла его жена - худенькая, серенькая, всклокоченная, в старой ночной рубашке. Под её глазами виднелись выдающиеся круги, а на руках - россыпь синяков.

– Илья!
– воскликнула она, увидев своего ненаглядного.
– Вы что наделали, товарищ?!
– соседка негодующе уставилась на меня.

– Я?
– изображать удивление не пришлось, всё получилось очень искренне.

– А кто?
– худые синие руки упёрлись в бока.
– Как не стыдно бить пьяных? Хулиган!
– женщина нахмурилась и топнула ножкой.

– Он сам упал, - я повысил голос от возмущения. Зубы предательски застучали.
– И вообще, странно, что он досюда дошёл, а не возле порога лёг.

– Хулиган!
– повторила соседка и, гордо выпрямив спину, удалилась, а я, мысленно покрутив пальцем у виска, продолжил отмываться. Ледяная вода бодрила, а мыло, попадая на кожу, легонько пощипывало.

– Простите, товарищ...
– за моей спиной снова стояла жена пьянчуги, но в этот раз с чрезвычайно виноватым видом.
– А вы не поможете его обратно затащить?

Я взглянул на неё, потом на мужа, лежавшего на пожелтевшем кафеле в луже мыльной воды, и кивнул.

– Сейчас.

Завершив омовение, я поднял алкоголика и под назойливое "Осторожнее... аккуратнее..." занёс нерадивого мужа в тесную душную комнату. От него воняло застарелым перегаром, нечищеными зубами, потом и мочой. Отвратительно.

– На кровать, пожалуйста, - хозяйка указала на узкую койку.

Я повиновался и уложил сопящее тело со всей возможной осторожностью.

– Спасибо, спасибо большое, - когда я закончил, женщина принялась меня благодарить каким-то ужасно извиняющимся тоном.
– Так-то он у меня хороший, очень хороший, только выпивает немного после фронта...

В комнате негромко тикали часы, настольная лампа давала света как раз, чтобы разглядеть обстановку, но не поражаться её убогости. Мебель из опилок, ободранные обои на волнообразных стенах, шкаф с салфеточками, стаканами и обязательным сервизом, красный ковёр на стене. Там же висит ржавый велосипед, под ним - куча какого-то хлама - брезентовые сумки, старая обувь.

Над маленьким телевизором портрет семейной пары: почему-то не цветной, а чёрно-белый. Мужчина - черноволосый, широкоплечий, статный. Подбородок квадратный, глаза умные и немного наглые, вся грудь в орденах, на плечах капитанские погоны. И девушка - юная, свежая, утончённо-красивая и очень-очень яркая. Я перевёл взгляд на женщину, которая набрасывала ватное одеяло с дырявым пододеяльником на спящего пьяного мужа. Да, это была она. И в кровати лежал он. Словно пародии на самих себя.

Хозяйка комнаты увидела, что я заметил фотографию.

– Да, это мы, - улыбнулась, она и именно улыбка вернула ей сходство со старой фотографией.
– Он в отпуск приезжал, и мы расписались. Спасибо вам ещё раз. Хотите чаю?

Я прислушался к ощущениям. Ощущения дрожали от холода.

– Да, если не затруднит.

Через пять минут мы сидели за столом с горячим чаем и свежим печеньем. Хозяйка выдала мне кое-какую одежду, которая оказалась маловата и, честно говоря, попахивала затхлостью, но согревала.

– Вы не думайте, он хороший, - женщина изо всех сил оправдывала своего муженька.
– Не каждый вообще выдержит то, что он перенёс. Вот и пьёт после демобилизации. Иногда, - быстро поправилась она, поймав мой взгляд.

– Это что получается, он уже больше десяти лет так?

– Ну...
– замялась хозяйка.
– Да. Но не всегда же. Он на работу ходит, в автобусный парк. На хорошем счету там.

– А, если не секрет, что случилось? Ну, на фронте, - поинтересовался я, глядя на то, как хороший работник и прекрасный муж пускает слюни на подушку.