– Ручей! Попробуй водой!
– подал идей наш драчун, сопровождая свои слова притопыванием и тыча пальцем в неспешно бегущий за нашими спинами источник воды.

Я бросился к ручью и сунул руки по самый локоть. Раздалось шипение, пошел пар и конечности вроде потухли, но как только я их достал на воздух вспыхнули вновь.

– Да что же это такое!
– с воплем сунул руки обратно в ручей и так и оставил.

Просидели какое-то время в нервном молчании.

– Ну, что?
– пристроился рядом на корточки Милт и сунул в воду грязную рубаху.

– Не знаю. Боюсь доставать, - признался я.

– Потухло, наверное, уже, - по другую сторону плюхнулся на песок Сур.

– Наверное, уже, - скривив лицо, зло передразнил товарища: - А если ни хрена не потухло и не потухнет? Что делать? Русалкой становиться?

– У русалок титьки говорят большие, - наш старшенький тут же мечтательно закатил глаза, напрочь забыв о постигшей меня беде.

– Иди вздрочни уже и успокойся. Тебе ялда совсем думать не дает, - ворча с опаской, достал одну руку и тут же сунул ее обратно: - Горит, блядь.

– Зато у русалок манды нет, - решил огорчить товарища неумело полощущий в воде рубаху Милт.

– Как нет?! Обязательно есть! У любой бабы должна быть манда иначе это и не баба вовсе! Бабы без титек бывают, а без манды нет!
– встрепенулся наш чрезмерно озабоченный друг.

– Дебилы, - констатировал факт, чувствуя, как понемногу успокаиваюсь.

Вместе с успокоением потихоньку и жар в брюхе стал уменьшаться, но это я понял не сразу.

– У тебя вроде нос дымиться перестал, - обратил внимание мелкий.

Я достал руки из ручья и увидел как пламя, объявшее ладони уменьшается и постепенно затухает.

– Слава Творцу, - воздел мелкий руки к небу.

– Ага, - вяло прошептал я и, пошатываясь, встал в полный рост.

– Э! Э! Э!
– Сур, наконец, бросил размышлять о том, где и как русалки прячут самое сокровенное, и подхватил меня под руку.

Усталость накатывала волнами пытаясь удержаться на подкашивающихся ногах, повис на плече одного друга, а второго ухватил за торчащее в сторону вытянутое ухо, что своим видом также как ноги и рога роднило нас с козами. Если бы шерсть на них была, то и вовсе уши от козлиных не отличались бы.

Пойманный за ухо Милт что-то сдавленно пискнул, но сути я уже не уловил. Усталость накатила с еще большей силой, и необоримо потянуло в сон. Веки отяжелели, словно каменные, а ноги отказались слушаться вовсе. Меня уложили под раскидистую березу и там и оставили под присмотром Сура. Милт же помчался в село. Парни сообразили, что дело худо и взрослых надо звать, несмотря на перспективу наказания любой суровости.

***

– Давай вставай!
– обладатель до боли знакомого голоса таскал меня за ухо, грозя его сделать еще длиннее или вовсе оторвать.

– Батя, дай поспать, - я попытался отмахнуться от отца, но рука была перехвачена за запястье и больно сжата.

– Зачем сарай спалил?!

После этого вопроса припомнилось как-то все и сразу, но отвечать на четко поставленный вопрос я не стал.

– Молчишь! Да я тебя!
– родитель подхватил лежавший неподалеку метровый дрын и замахнулся для удара.

– Батя, зашибешь!
– стряхнув остатки, сна ужом скользнул в сторону и стартовал в сторону деревни, начав забег еще на четвереньках.

– Стой!
– отец припустил за мной, но изрядно поотстал.

Бежать с тяжелой дубиной было тяжело, так что он быстро ее бросил, но даже тогда я не рискнул к нему подойти. Ведь есть еже ремень с тяжелой пряжкой на поясе, да и пустые руки у моего родителя были не легки.

В общем, так мы и проделали весь путь до дома на радость всем соседям. Дома я сам нырнул в кладовку и заперся там, так сказать во избежание воспитательного процесса. Тут же за дверью послышалась возня отца. Он подергал за ручку двери, а потом подпер ее снаружи, что бы я ни выбрался самовольно.

– Мать, Даша не выпускай!
– предупредил батя свою супругу и мою матушку по совместительству, а после покинул дом.

Я присел в уголочке, что бы почесать меж рогов и подумать о происшедшем, но под дверью завозилась мама.

– Сыночек это вы спалили сарай?
– ласковым голоском спросила она, но меня этим не проймешь. Буду молчать, как бы глупо это не было.

– Не скажешь?
– уточнила мать так ничего и, не услышав в ответ.

– Не скажу, - буркнул в ответ и нахохлился как воробей, попавший под сильный дождь.