Дядя Жаке встретил радушно, завел в свой кабинет и принялся расспрашивать о маме, о доме, обо мне. Наконец он ненадолго вышел, и я стал рассматривать фотографии, развешанные на стенах. Вот он в окружении Брежнева. Тут пожимает руку Кунаеву. А вот крутое фото - дядя Жаке и Гагарин. Произвела впечатление фотография дяди вместе с Дмитрием Лихачевым, не доводилось слышать, чтобы коммунистические функционеры его жаловали. Заметив это, дядя Жаке обрадовался:

– - Если наша молодежь знает Лихачева, то еще не все потеряно.

Честно говоря, я не совсем понял, что именно не намерен терять дядя Жаке, но, в любом случае, препятствовать ему в этом не собирался.

Дядя Жаке вспомнил о гостеприимстве и мощным, отрепетированным докладами на бесконечных коммунистических пленумах и съездах, голосом провозгласил:

– Рима, приготовь нам чаю, видишь, Батыр устал с дороги, - и уже обычным голосом добавил, - А ты знаком с моей дочерью?

Я забыл назвать ей свое имя, эта забывчивость нередко меня подводит.

– А у батыра есть имя?
– спросила Рима.

– - Это и есть мое имя, - смущенно сообщил я.

– Так это ваше имя, а то я думала крутой какой..., - и чуть смягчившись, добавила, - мой папа всех, понравившихся ему молодых людей, батырами величает.

К моей радости, Рима не стала пить с нами чай, лишь, удаляясь, сообщила:

– - Чай на столе, буду поздно.

Дядя Жаке развел руками.

– Сейчас дети быстро взрослеют, что поделаешь. Ты представляешь, она знает два иностранных языка.

Жена дяди Жаке не произвела на меня благоприятного впечатления и, я думаю, это было взаимно. Хотя мамины подарки несколько согрели ее холодный взгляд.

Вечером, разглядывая фотографии моей семьи, дядя Жаке периодически вздыхал, замечая, что мама совсем с возрастом не изменилась, на что жена дядя Жаке едко реагировала:

– - Ты на детей посмотри, им уже столько же, сколько было тебе тогда.

На это странное замечание, произнесенное с таким избытком желчи, на которое способны только женщины, я предпочел не реагировать и отправился переваривать во сне свои первые столичные впечатления.

Рима

Расплывшееся желе

Бедный мальчик, приехавший покорять столицу, сник в первый же день. А еще через несколько, он превратился в расплывшееся желе.

– Представляешь, я позвонил в тридцать две фирмы и никто не захотел даже просто встретиться со мной! Задав пару вопросов, вежливо отказывают, - поражался Батыр.

При всей его провинциальной наивности он чем-то нравился. Честно говоря, меня уже достали наши "новые" мальчики, основная проблема для которых: "понтово-беспонтово". Вы меня поняли? Если не поняли, то значит вы из тех, что "беспонтовые". А в Батыре его наивность создавала ощущение порядочности и даже некоторой интеллигентности. Кроме того, он был довольно высок, по-спортивному строен, а заостренный альпачиновский нос с горбинкой и складка на переносице придавали ему даже некоторый романтический образ. Однако, чего греха таить: колхоз - и есть колхоз, "первый парень на деревне". Ощущениям в нынешнее время я доверять не собиралась, и, тем более, жалеть. Поэтому и решила протрезвить его размечтавшуюся голову.

– Знаешь, что отпугивает твоих потенциальных работодателей? Название твоего института ...

– Университета, - вежливо поправил Батыр

– Пусть будет университета, но у нас в столице - это звучит, как "ПТУ".

Но унылый вид Батыра немного разжалобил. С другой стороны меня не прельщала перспектива превращать наш дом в коммунальную квартиру, и в качестве соседа иметь, пусть даже тихого и скромного, но тунеядца. Тем более, что и мама не испытывала симпатий к постояльцу, а семейный покой для меня также важен, как и для вас. И учтите, что предметом для нервозности в доме, до появления Батыра, была только я, и поэтому меня совсем не устраивала перспектива, что кто-то будет составлять конкуренцию. А кроме того, мои подруги нашли прекрасную возможность поупражнять свои языки на тему: "Будущее в провинции: многодетная мать-героиня, дойка коров, круглосуточные бешбармаки, вечные родственники и так далее, и тому подобное".

– Ладно, - твердо заявила я, - будешь работать на барахолке, у меня там приятель торгует, и ему нужен помощник.

Как энергично и эффектно он вскинул голову, ох, как широко развернул плечи (в нем определенно что-то есть, промелькнуло у меня тогда) и с гордостью заявил:

– - Я не для того учился в университете, чтобы торговать на рынке!

Мне раньше приходилось и не таких обламывать, то есть ставить на место, поэтому его неожиданно открывшийся театральный талант не произвел особого впечатления.

– Не торговать, этому еще надо научиться, а помогать. Понял? Ящики таскать будешь! Или ты собираешься навсегда поселиться в этой квартире?

Вообще-то я не такая жестокая, но этому мальчику пора было приземлиться, на облаках далеко не улетишь. Но все-таки я смягчилась.

– Это временное решение, освоишься в городе, привыкнешь, начнешь, в конце концов, хоть что-то зарабатывать, а там жизнь покажет, может и подвернется что-нибудь стоящее.

Приятно наблюдать за лицом мужчины в тот момент, когда до него что-то начинает доходить. Мама права, мужчины до старости лет остаются детьми. Его перекошенное страданием лицо постепенно приобрело решительные черты, а потом проступило некое подобие улыбки.