— А еще сказала, что любила меня. Но что теперь это уже не важно.

Денис замолчал. Я не трогал его. Что я мог на это сказать? Чем помочь?

«Ничем. Ничем ты ему не поможешь!» — услышал в голове голос Консуэлы. — «Его наказал не ты, не тебе и помогать. Это его крест, пусть несет его сам.»

«А что, если его не простят? Могут не простить? Чтоб он вечно скитался, до скончания времен? Существуют такие наказания?»

«Глупый малыш!» — встряла в разговор Эльвира. — «Если б такие наказания существовали, призраков на земле становилось бы все больше и больше, с каждым днем, год от года. Они бы копились, копились, и разорвали бы Тень своей биомассой. А ты много сегодня их видел? По-моему это первый.»

«Но сколько ему вот так мучаться?»

«Не знаю.» — ответила ангел. — «Бывает, кара длиться годы, бывает десятки лет. А бывает, столетия. Я не знаю, сколько отмеряно ему, но ты можешь помолиться за его упокоение.»

Рядом материализовалась демон и присела со стороны патлатого призрака. Она была в своем антуражном обличье, с рожками, хвостиком и горящей пентаграммой во лбу, в оранжевых шортах и красном практически невесомом топике. Ну, чёрт, чёрт натуральный!

— Привет. Я Эльвира.

Денис с надеждой поднял на нее глаза.

— Вы за мной?

— Ну… — она скорчила многозначительную задумчивую гримасу. — Если я скажу «да», эти две зануды (кивок в мою сторону) мне все равно всё обломают. Поэтому скажу честно: нет.

Призрак опять опустил голову.

— Но, думаю, нам с тобой есть о чем поговорить.

— О чем?

— О делах. О жизни. О вечном.

— Не хочу. Оставьте меня.

— Все ждешь свою Марину? Она не придет. Нужен ты ей, прям! Убийца недоделанный!

Денис вскочил и закричал на Эльвиру

— Не трогай меня! Демон! Оставь в покое!

— Ах, не трогай меня демон! Какие мы нежные! Да ты судьбу благодари, и Господа своего, в которого при жизни не верил, что он тебя ко мне в руки не отдал! Я бы тебе все популярно разъяснила, что и почем в нашем мире! Урод! Сидит тут, нюни распустил! Ах, как мне больно, ах, как мне грустно и одиноко! Да ты такое ЧМО, что даже ад не заслужил! Ты хоть знаешь за что она тебя?

Денис слегка опешил от наезда и от тона, которым тот был произнесен.

— За что?

— Беременна была твоя Маринка, вот за что! И сама еще о том не знала, только догадывалась! А потом узнала, когда уже поздно было. Она ведь так хотела! А теперь подумай, простит тебя? Такого козла? Или нет?

Парень присел и страдальчески обхватил голову руками

— А ты тут сопли развесил, чтоб тебя этот пентюх живой — тычок в мою сторону — пожалел! А ты уши не развешивай, пентюх! Сидит тут, на жалость его пробрало!

— Хватит! — Рядом появилась Консуэла. — Хватит, демон! Он заслужил только то, что получил!

— Что-то вы сильно добренькие, когда не надо, как я посмотрю!

— Не тебе судить. И закрой свой рот, пока я тебе не помогла это сделать! Что-то последнее время ты сильно много на себя берешь!

— Мое право! Ничего запрещенного я не сказала и не сделала! А то развели, понимаешь, базар-вокзал! Жалостливые вы мои!

— Хватит, обе! — Я встал. — Я что, Эльвира, не могу с человеком поговорить? Хоть и бывшим? Без вас?

Та нисколечко не смутилась.

— Можешь, милый! Только для начала научись правильно акценты расставлять! Хорошо?

Развернувшись, она зашагала прочь. Хоть это была всего лишь иллюзия, я-то знал, что она всегда со мной, но без ее зримого присутствия стало легче.

Денис попробовал схватить ангела за руку.

— Скажите, вы не знаете, когда меня заберут? Все равно куда? Только отсюда!

Консуэла опустила голову, подумала, а потом ответила, с истинно-ангельским, небесным величием:

— Когда придет время.

И исчезла.

Тот, видимо, хотел спросить что-то еще, но не успел.

— А ты?

Надежда так и лучилась в его глазах. Но теперь я понимал, что отсутствие надежды — часть наказания. Тот извращенный разум, придумавший это, был жесток, очень жесток. Но, по своему гениален! И, после маленького Эльвириного концерта я понял, что не мог давать ему её. Не имел права.

— Да я-то откуда? Я ж ведь вообще живой…

Он опять опустил голову и с безразличным видом, с которым был до моего прихода, опустился на корточки у дороги. В той же отрешенной позе.