– Ну...
– задумчиво произнес доктор Никар.
– Зарезать человека тупым ножом действительно непросто.

Илан надел Мыши на голову чистую робу, теплую с дезинфекции, и предоставил ей искать рукава самой.

– Все, - объявил он.
– На сегодня приключения окончены. Иди в общую спальню, с головой накройся одеялом и не отсвечивай. И не попадись случайно на глаза доктору Наджеду. А то меня живьем съедят.

– Угу, - сказал Мышь.

Но приключениям заканчиваться было рано. Кому-то припекло, и он, как дурной, забарабанил в двери приемного покоя.

– Вот деревня, - сказал доктор Никар и крикнул громовым голосом: - Открыто, входите!

Дверь не сразу, но сдвинулась в сторону - с той стороны привратник помог сообразить, что она не открывается туда или сюда, ее нужно дернуть вбок. На пороге стояла растрепанная, нездорово выглядящая худая женщина, за плечом ее маячил испитый мужик с опухшим сизым носом. Он показательно держал перед собой перемотанную нечистой тряпкой руку. Илан выдохнул. Раз сами добрались, значит, в брюхо ему Мышь нож и правда не воткнула.

– Верните мерзавку!
– визгливо выкрикнула женщина, сразу углядев сжавшуюся за спинами врачей Мышь, и ткнула в нее пальцем.
– Я мать, я требую!

Мышь уцепилась Илану за одежду.

Илан поднялся с табурета, ладонью показав Мыши не дергаться.

– Если вы нездоровы, вам окажут помощь, - металлическим голосом отчеканил он.
– Требовать здесь что-либо у вас нет права.

– А я требую отдать мне мою дочь!
– не унималась женщина.
– Моя дочь должна пойти со мной!

Мужчина сделал попытку оттолкнуть женщину и перевалить через порог, но Никар взял в одну руку самую большую из изогнутых хирургических игл, в другую скальпель и поманил смельчака:

– Иди, ко мне, родной. Порезался? Зашью.

Тот сразу отступил обратно и перестал показывать руку.

– Вашей дочерью подписан контракт, - жестко сказал Илан.
– Она не вещь, забирать ее или возвращать. Она решает сама.

– Кормильца семью лишила, падаль!
– женщина погрозила выглянувшей было Мыши кулаком.
– Для чего я тебя рожала?! Контракт у нее!.. Я доберусь до тебя, сучка! Я из тебя еще потрохов наверчу! И на вас управа найдется! Я напишу судье!..

– Писать сначала научись, - зашипела Мышь и медленно, но верно стала сползать с кушетки, чтобы вступить в новую драку. Илан осадил ее обратно.

На крики и со стороны госпиталя, и со стороны парадного входа уже начали подтягиваться зрители.

– Это у вас нет права лишать меня моей семьи! Иди сюда, гадина! Мы все уходим! Сейчас же!..

– Шестьдесят лар в кассу как штраф за несоблюдение контракта, четырнадцать за разбитую химическую посуду, и вы уходите, - спокойно и громко объявил Илан, понимая, что ссориться и начинать кричать в ответ - тупик.

– Шестьдесят?
– ахнул мышиный отчим.

– Вместе семьдесят четыре! Или я сам напишу судье, и про побои добавлю. Не готовы? Нет денег? Тогда вон отсюда! Здесь госпиталь, а не город нищих!

– Я!.. Я...
– захрипела женщина, подняв вверх побелевшие кулаки, и вдруг стала валиться назад, падая в приступе.

Илан и санитарки из приемного шагнули было ловить припадок, но сквозь почти натуральные судороги Илан увидел, как зло блестит на него приоткрытый глаз - проверяет впечатление.

– Стоять!
– велел он персоналу.
– Не держите! С этим балаганом только милостыню на паперти вымогать.

Взял Мышь за шиворот, снял с кушетки и вытолкнул из приемного покоя в госпитальный коридор. За дверью Мышь вдруг снова всхлипнула:

– Я что, правда столько должна?

– Нет, - ответил Илан.
– Забудь. Но они сюда за тобой больше не сунутся.

Мышь шумно выдохнула. Проговорила счастливо:

– Врете вы, доктор, как нанятой!

Илан все-таки хлопнул ее по затылку. Не сильно и не всерьез. Но должен был.

* * *

Илан умудрился открыть тяжелую дверь в свой кабинет так осторожно, что она не спела ему ни одну из тысячи своих надоевших песен. И сразу понял, что в лаборатории говорят про него.

– Если бы с ним все было иначе, - говорил государь Аджаннар, - я бы вчера не сдержался.