Молоко кобылиц
вернуться

Лившиц Бенедикт Константинович
Шрифт:

Вокзал

Часовня встреч разлук вокзал Дрожащий гул бег паровоза Тревожность оживленных зал Разлуки пламенная роза На плечи брошенные тальмы Последний взгляд последний зов И вверх искусственные пальмы От хладной белизны столов Ведь каждый день к твоим путям Бегут несчастнейшие лица К кому безжалостна столица И никнут в стали звонкой там И утром каждым в эту дверь Стремятся свежие надежды Все те на ком столица зверь Не съела новые одежды А ты гирляндами горелок Блестя на миг один приют Подъемлешь свой дорожный кнут Живую неуклонность стрелок.

1907 г.

Марина

(Кто вырвал жребий из оправы…)
В безмолвной гавани за шумным волнорезом Сокрылся изумрудный глаз Окован камнем и железом Цветно меняющийся газ. В сырой пустыне где ветер влажный Средь бесконечной ряби вод Широкий путь пловца отважный Дымящий шумный пароход В просторе скучном кают веселье Остроты франтов и хохот дам А здесь притихшее похмелье По неотмеченным следам Там цель прямая по карте точной Всех этих пассажиров влечь Быть может к гибели урочной… (Приблизит роковая течь) А здесь в волнах круглясь дельфины Спешат за режущим килем Их блещут бронзовые спины Аквамариновым огнем.

1910 г.

Рисунок Владимира Бурлюка

Александра Экстер. Натюр-морт

Подарки

Ты истомленному в пустыне Глаза свои преподнесла Что свято предаешь ты ныне В долинах бедствий мраков зла Какие нежные запястья С пугливой груди отстегнув Исторгнешь клики сладострастья Химер безумный хор вспугнув Или мечом туманно алым Победно грудь рассечена Душа вспорхнула птичкой малой И жизнь конечно не видна.

1908

«По неуклонности железной…»

По неуклонности железной Блестящих рельс стальных Путем уходишь звездным Для рубежей иных Смеется и стремится Иной иной удел И сумрак тихий длится Как серебристый мел Пади раскрыв колени И утоли любовь В высоко жгучем пеньи Поверь всевластная кровь

1907

Собиратель камней

Седой ведун Как много разных камней Ты затаил в суровой башне лет Зеленых лун Там плесень стала давней Но солнца в гранях стоек свет Своих одежд Украсил ты узоры Их огранив в узилище оправ Огонь надежд Лишь к ним клонятся взоры Седой ведун ты в гранях вечных прав

Зима («Как скудны дни твои…»)

Как скудны дни твои Какой полны тоскою Отчаянья бесстрастною рукою Сгибают рамена мои! В окне замерзлом бледная денница За беспросветностью черневшей ночи Казалось замерзающая птица Ко мне пробиться в душу хочет.

1907 г.

«На улицах ночные свечи…»

На улицах ночные свечи Колеблют торопливый свет А ты идешь сутуля плечи Во власти тягостных примет В уме твоем снуют догадки О прошлом изнурившем дне А фонари тебе так гадки Как змей глаза во сне.

1907 г.

Сумерки («Веселый час! я посетил кладбище…»)

Веселый час! я посетил кладбище Первоначальных дней (упавших навсегда), Как мот скитался там как безотрадный нищий Что даже смерть ему не нанесет вреда Следил внимательно гробниц следы кривые Надежды робкие сокрыли склепы их Порывы дерзкие восторги боевые И многих не узнал среди льстецов своих «Твои твои» шептали вяло камни «Ты здесь ты здесь» шуршит внизу земля Мгновенья беглые сознанья былей давни Стуились ввысь туманя и пыля.

1908

«Четвероногое созданье…»

Четвероногое созданье Лизало белые черты Ты как покинутое зданье Укрыто в черные листы Пылают светозарно маки Над блеском распростертых глаз Чьи упоительные знаки Как поколебленный алмаз.

Наездница

На фоне пьяных коней закатных Сереброзбруйные гонцы А вечер линий ароматных Развивший длинные концы На гривах черных улыбки розы Раскрыли нежно свои листы И зацелованные слезы Средь изумленной высоты.

1908 г.

«О желанный сугроб чистота…»

О желанный сугроб чистота О бесстрастная зим чернота Ты владетель покорнейших слуг Породил ароматов испуг Под кобальтовой синью небес Тонким цинком одеты поля Ты лепечешь персты оголя Эти струи несозданных месс. Разметавшись в угаре морозном Среди бьющихся колющих игл Ты лишь здесь откровенно постиг Светлый воздух сосуде курьезном.