Когда я открыл глаза, то увидел Джоша, который, словно дикая кошка, бился в руках Рэя. Такой отборной ругани из его уст я не слышал больше никогда в жизни.

– Джош, - позвал я его, но моё воспалённое горло отказалось издавать членораздельные звуки. Его имя превратилось в тихое шипение и свист.

Он повернулся в мою сторону и замер. В тот же миг Рэй отпустил его, и Джош бросился ко мне.

– Ты как? Зак, ты меня слышишь?

Я мог себе представить, что подумал Джош, когда увидел меня вопящего, в разорванной одежде, опухшего от слёз и беспомощно трепыхавшегося в руках здорового сильного мужчины. Мужчины, с которым Джош был в состоянии холодной войны. Я не мог допустить, чтобы Рэю по моей вине досталось ещё больше.

– Он ни в чём не виноват. Я сам этого хотел. Давай вернёмся домой?

Я так устал, что не чувствовал собственного тела. В полузабытьи я понимал, что лежу на заднем сидении машины и под моей головой колени Джоша. Потом меня несли, потом раздевали и укладывали, и я знал, что Джош был рядом, прижимал меня к себе и гладил по спине и рукам. Отчего-то это было очень больно, как будто его мягкие нежные руки вдруг превратились в наждак. Но всё равно я испытывал невероятное, ни с чем не сравнимое облегчение. Джош пришёл за мной. Я был ему нужен.

Ночью мне приснился Сильвер. В моём сне он следил за кем-то невидимым, принюхивался, метался в разные стороны, бросался за кем-то вдогонку, а устав, лёг у моих ног. Я почему-то сидел в кресле мистера Бреннана, укутанный в его плед и смотрел на голубой горизонт. Мне хотелось увидеть отблески, о которых говорил мистер Бреннан, но я постоянно отвлекался на Сильвера, а потом, оказалось, что Сильвер - это Рэй. Я спросил у него, на кого он смотрит, и Рэй ответил: 'На Джоша'. Это было странно, потому что кроме нас с Рэем там никого больше не было. Я забеспокоился и стал кричать: 'Джо-о-ош! Джо-о-ош'. Но Рэй приложил палец к губам и опять указал на поле перед нами. Поле было мягким, словно мех, над зелёными стеблями трепетали белые, точно выгоревшие на солнце пушистые волоски, оно волновалось, текло к горизонту и казалось бесконечным. У меня перехватило дыхание от этого зрелища. Внезапно ветер усилился, примял траву к земле, тучи понеслись по небу быстрее и откуда-то издалека донёсся глухой раскат грома.

– Вот же он, смотри, - Рэй снова указал куда-то, а потом легко оттолкнулся и, скользнув когтями по деревянному полу веранды, прыгнул и припустил вперёд навстречу ветру.

Когда я проснулся, около меня сидел Джош. Он спросил, как я себя чувствую и что болит, но я не ответил, потому что в тот момент мне важно было сказать ему другое. Я боялся, что забуду, как это всегда бывает после пробуждения и поэтому пробормотал:

– Мне снилось, что ты - это ветер. Рэй был Сильвером, а я - стариком, который ищет свои отблески.

Джош обхватил ладонями моё лицо и потрогал губами лоб. Он пах полем и грозой из моего сна, его руки и губы были ласковыми и прохладными. Как я раньше этого не понимал? Конечно же, Джош - ветер. Это всё объясняло. И нашу с ним жизнь, и наши отношения. Без него я был словно парус в штиль. Ни движения, ни направления - всё становилось бессмысленным. Вчера, когда он набросился на Рэя, он был смерчем, а сегодня он лёгкий бриз.

– Ты горячий, как печка, Зак.

– Мы там были втроём. Ты, я и Рэй.
– Джош убрал от меня руки, и я, испугавшись, что он сейчас встанет и уйдёт, спросил: - У него есть хоть малюсенький шанс?

– Всё слишком сложно, Зак. К тому же, сейчас не самое подходящее время для таких разговоров.

– Подходящее время давно упущено. Скажи, что ещё я должен сделать, чтобы ты поговорил со мной? Попросить Рэя, чтобы он меня трахнул? Может быть, тогда мне станут более понятны эти ваши альфа-омежьи отношения.

– Не в этом дело, Зак, - Джош принялся кусать губы и комкать в руках край одеяла.

– Тогда в чём? Ты нравишься ему, а он нравится мне. Он - идеальный, куда ни посмотри. Чем он тебе не угодил?

Не знаю, что именно подействовало на Джоша, может, мои угрозы, а может, он просто наконец-то созрел поведать мне свои тайны. Как бы там ни было, он сдался, и я получил не только его объяснения, но и его историю.

Стало ли мне от этого легче? Конечно нет, но с Джошем, видимо, иначе и быть не могло.

Я узнал, что загадочный город, из которого он когда-то сбежал, - это Сингапур. В памяти моментально всплыли сотни картинок их рекламных брошюр о чудесном ультрасовременном мегаполисе - мягкий климат и благоприятные условия для жизни. Подумать только, он променял это место на жалкую дыру под названием Хоупвиль.

Однажды, разглядывая буклеты с шикарными домами и интерьерами и невольно сравнивая всё это богатство с собственным жилищем, я спросил у него: 'Джош, почему у нас ничего нет? Почему мы такие бедные?', - а он ответил: 'Это потому, что в нас течёт кровь кочевников. Зато нам не грозит превратиться в жирдяев и обрасти хламом'. Хорошо, что нам не грозила такая участь, но в глубине души мне всё же хотелось как-нибудь пожить в подобном месте.