Он собирался оставить меня с моими проблемами и смыться.

– Не могу. Я чувствую себя насильником.

Это был удар ниже пояса. Конечно, я считал его насильником, но мне и в голову не приходило, что его это волнует.

– Помоги мне, - собрав смазку у себя между ног, я провёл ладонью по его члену, - пожалуйста.

– Я знаю, что ты несколько лет сидел на таблетках. Не представляю, что с тобой произошло, что ты никого к себе не мог подпустить. Не хочу, чтобы ты ненавидел меня, Зак.

– Трахни меня либо катись к чертям!
– Болезненный спазм выгнул меня, и я застонал. Не думал, что и это мне придётся сделать самому. Я с трудом встал на четвереньки и, поскольку он все ещё стоял рядом и нерешительно наблюдал за мной, подтянулся и обхватил его за шею. Я приклеился к нему словно пиявка, обхватив руками и ногами и источая дурманящий сок.
– Я не знаю, красив ты или безобразен, или ни то ни другое, я даже не уверен в том, что ты обычный человек, но сейчас всё это не важно. Даже то, что я ненавижу тебя только потому, что не могу оттолкнуть - всё это не важно. И ты можешь думать, что я тебе не подхожу, или тебе меня просто жаль, и я тебе никто и имя моё ты забудешь, как только закроешь за собой ту железную дверь, но сейчас ты вставишь в меня свой огромный член и постараешься не порвать. Это всё, о чём я тебя прошу. Хорошо... Хью?

– Это значит, ты не против?

'Ом, шанти, шанти, шанти...'

Всё его тело окаменело, и только лёгкая дрожь обхвативших меня рук выдавала его колебание. Он повалил меня на спину и, вздёрнув мои ноги себе на бёдра, вошёл, легко, как нож в подтаявшее масло. Я застонал, но не от боли, хотя она тоже была, а от ощущения наполненности, которого мне так не хватало. Я смотрел, как напряглись мышцы на животе и руках Птицеголового, как блестел пот на его коже и сгорал от желания. Каждое его движение, каждое прикосновение заставляли меня тянуться к нему. Слиться с ним, пропитаться им, получить его всего, чтобы наконец-то пожирающий меня огонь, выплеснулся. У меня не хватало сил, чтобы самому прижаться к нему, и я хотел сказать что-то вроде 'ещё' и 'ближе', ощутить замкнутость не только внутри, но и снаружи, вот только теперь мне было совсем не до разговоров. Я не мог справиться с собственным телом, я больше его не контролировал. Моя зависимость от Птицеголового стала похожей на шаткий мост между жизнью и смертью. Если бы он выпустил меня из своих рук, оставил здесь одного, эта жуткая ненормальная течка убила бы меня.

Может, я как-то сумел дать понять это Птицеголовому, потому что он подтянул меня к себе и прижался всем корпусом так, что я, наконец, смог обнять его, провести ладонями от лопаток до ягодиц, дотянуться до губ. Его язык оказался у меня во рту, и мне хватило всего нескольких толчков и его руки на моём члене, чтобы кончить. Я не заметил, как мои стоны и конвульсии перешли в его. Он растягивал меня изнутри, а я сжимался, не давая ему выйти. Я делал это не специально, просто мой организм всеми средствами желал взять 'своё'. Теперь мы были связаны. Инь и Ян, преходящие друг в друга. Один оргазм затихал и как морская волна его догонял следующий. Когда нас накрывало, мы с Птицеголовым хватали ртом воздух и стонали друг другу в шею или в рот. Мне казалось, я способен раскрошить его кости, если обниму ещё чуть сильнее или, что наша кожа вот-вот расплавится, потому наш пот превратился в кислоту, сжигающую границу между нами.

Близнецы были правы, сцепка - это то, что можно получить только от альфы, и этот множественный оргазм даже рядом не стоял с тем, что Гэри называл 'потискаться'. Когда Птицеголовый смог выйти из меня, то без сил лёг рядом, а я - просто даже говорить не мог. Мы получили небольшую передышку перед следующим раундом. Всё моё тело налилось приятной истомой, и я подумал, что этот альфа оказался не так плох, как я опасался. Однако не успел я расслабиться и насладиться покоем, как этот гад укусил меня. Не больно, но это был собственнический и очень интимный жест, мне это не понравилось.

– Я не повторю одну и ту же ошибку дважды.

Не знаю, что он имел в виду, но я не планировал найти себе проблем по окончании течки, я хотел уйти с Джошем, найти Рэя и забыть обо всём как можно скорее.

– Что это значит?

Он не ответил, сгрёб меня и отключился. Интересно, альфы всегда так после секса? Я вот отлично себя чувствовал, был уже в состоянии не только двигаться, но даже, кажется, встать и спокойно ходить на своих двоих. Я должен был найти Джоша и сказать ему, что выздоравливаю. Перебравшись через неподвижное тело рядом, я встал, подошёл к двери и попробовал открыть её. Наверное, я был ещё слишком слаб, мне не удалось сдвинуть её даже на миллиметр. Тогда я отправился к душевым, возможно, водопровод всё ещё функционировал, и мне удастся принять душ.

На ободранных стенах крепились покосившиеся трубы, кое-где душевые головки отвалились и ручки у кранов были свинчены. Мне удалось открыть один, на первый взгляд, целый. Воды не было.

Кто-то положил руку мне на плечо, и я, вздрогнув, обернулся. Это был Джош.

– Зак, - он обнял меня.
– Ты должен уходить. Разбуди его и выйди вместе с ним за ту дверь.

– Я должен?
– меня охватил гнев.
– А ты?!

– Я не могу.

Мне захотелось схватить его за грудки и встряхнуть.

– Ты издеваешься?
– во мне кипела злость, столько злости, что я готов был начать крушить всё вокруг к чёртовой матери. Он качал головой и снова пытался обнять меня.
– Да почему, Джош? Что на этот раз у тебя? Кто так важен, что ты снова решил меня бросить?!

– Прости, Зак. Я не могу. Не потому, что не хочу, а потому, что это невозможно.

– Что всё это значит?!