– Простите, - прошептал он.
– Я не спал почти трое суток, а перед этим у меня была сложнейшая операция. Это частная клиника, но, понимаете, иногда приходится брать пациентов, направленных по горячей линии. Просто 'Исцеление' оказалось ближе всего от места аварии, и поэтому его направили сюда.

– Кого 'его', доктор Холл? Я уже говорил, что не в курсе вашей ситуации.

– Его... его зовут Зак Эванс по документам, но это не настоящее его имя. Документы сомнительные, из тех которыми пользуются люди из общин. Я решил проверить его по общей медицинской базе...
– он закатил глаза и замотал головой из стороны в сторону с таким обречённым видом, будто собирался выдать мне военную тайну.
– Если бы они только знали, кого привезли сюда... Господи...

Доктор Холл молчал и раскачивался взад-перед, ритмично дыша, чтобы успокоиться. Я не хотел давить на него, однако пауза слишком затянулась.

– Доктор Холл, возможно, у нас мало времени...

– Да-да, - он вздрогнул и согласно закивал, затем потёр виски и, прокашлявшись, продолжил: - Вы в курсе проекта 'Арктур'?

Мои познания по этому вопросу были очень поверхностны, но я постарался выудить из памяти хоть что-нибудь.

– Если только самую малость. Я тогда ещё пешком под стол ходил, но ясно помню, как мои родители до потолка прыгали. Это была сенсация. Представители Reditum pharmaceutical объявили, что нашли способ возродить человечество, излечить людей от бесплодия. Они заявили, что бич и чума нашего времени - аномалия Бейтсона, приводящая к дисфункции яичников у омег и иммунологическому бесплодию у альф, - наконец-то побеждена. Представили это, как проект 'Арктур', и показали всем целый выводок детей с якобы её отсутствием. А потом ходили слухи, что это была просто очередная фикция или того хуже - запрещённые эксперименты над людьми. Очень грязные слухи. Корпорация Reditum как-то сумела замять это дело, и вскоре всё забылось.

– Например, таких слухов как, - доктор Холл набрал в грудь побольше воздуха, а потом выдохнул, - те дети... всем им провели операцию на гипоталамусе и гипофизе. Впоследствии из них выжил только один. Всего - один! Считалось, что аномалия Бэйтсона приводит к развитию аденомы гипофиза, но это оказалось далеко не всё. Аномалия Бэйтсона приводит к самоуничтожению организма. Это отказ от возможности не только иметь потомство, но и вообще - жить. На самом деле, аденома возникала, как блок, она регулировала оптимальный уровень гормонов и нейтрализовала самый разрушительный эффект аномалии Бэйтсона - острый депрессивный психоз. Вы знаете о нём, как о синдроме Деспергера. Мы не просто так носим наши браслеты и проходим обязательные полугодовые осмотры. Все мы, как лабораторные мыши, подвергаемся анализу и исследованиям. Готов поспорить, что у вас, господин Бирн, хорошая сопротивляемость Деспергеру. Вы один из тех счастливчиков, которых миновала участь застрять в дыре, подобной Де-Мойну. Вы недоумеваете, какого чёрта эти ненормальные бросаются из окон или вышибают себе мозги. Я прав?

Мне пришлось сжать челюсти, чтобы не выдать своего изумления. Доктор Холл был в курсе таких вещей, о которых даже в нашей семье, весьма приближённой к верхушке Reditum, говорили исключительно шёпотом.

– Вы правы, доктор Холл, у меня хорошая генетика. Но вы несколько отклонились от темы.

– Да, извините. Так вот, я проверил моего нового пациента по общей медицинской базе.

Доктор Холл выпил воды, пригладил свои едва тронутые сединой волосы и уставился в одну точку.

– И, - его манере тянуть кота за хвост мог позавидовать любой садист, - что вы выяснили?

– Вы ведь знакомы с семьёй Ганди?

– Разумеется, заочно.

– Имя Арктур Ганди вам говорит о чём-нибудь?

Я напрягся, вытягивая из закоулков памяти информацию о давнем скандале, связанном с этим могущественным семейством.

– Точно не помню, кажется, лет двадцать назад была какая-то светская шумиха, связанная с ним. Говорили, что у него не всё в порядке с головой и вроде бы он умер, в результате какого-то странного несчастного случая.

– Да, официально считалось, что он погиб, - подтвердил доктор Холл и, сделав паузу, добавил: - погиб вместе со своим маленьким сыном Амритом Ганди.

– Послушайте, доктор, я не собираюсь клещами вытягивать из вас информацию, - вскипел я, - или играть в догадайку. Договоримся так - вы чётко и ясно выкладываете мне, что тут у вас происходит и какого чёрта Гэб прислал меня сюда, или я ухожу.

– Хорошо-хорошо! Я ведь и пытаюсь вам всё это объяснить! Просто вы меня не слушаете! О, господи, - он нервно вскочил, попытался налить себе воды, но уронил стакан, забрызгав свои больничные кроксы и брюки. Мне пришлось усадить его и всё сделать самому, прежде чем он достаточно успокоился и заговорил снова: - Этот Зак Эванс, который не приходит в сознание в моей клинике уже два дня, на самом деле, это - Амрит Ганди.

– Что?!
– не сдержался я.

– И это ещё не всё, - простонал доктор Холл.
– Я провёл тесты на аномалию Бэйтсона. И знаете что, мистер Бирн? Она отсутствует. Он полностью здоров.

Я потянулся к стакану, который не успел осушить доктор Холл, и опрокинул его в свой пересохший рот. То, о чём говорил этот несчастный, тянуло в лучшем случае на безумные фантазии, а в худшем, если это было правдой, - на то, что всем, кто в курсе ситуации, скоро наступит полный и решительный звездец.