И не рву я с древнею отчизною,

Помню юных дорогих подруг,

А встречая нудную, капризную,

Говорю: "Тебя изнежил Юг!"

День придет, и снова ясно вспомнится

Дикий вихрь пустыни ледяной,

И равно, капризница ли, скромница,

Сделаешься верною женой!

Середина 1920-х гг.

"На берегу под плакучими ивами…"{536}

На берегу под плакучими ивами

Головни от костра

Тускло мерцают, что людям счастливыми

Стать уж давно пора.

Видишь ты розовый Тополев мыс

[414]

вдали,

Пристань Арбузогрузи?

Знаешь ли: то, что заманчиво издали,

Всё ж не такое вблизи.

Ты понимаешь: просторы — просторами,

Но и — скрипенье колес!

Видишь ты сорные травы, которыми

Низменный берег порос,

Видишь, сверкают степными озерами

Очи сверкающих слез,

Видишь ты город, который заборами,

Как чешуею, оброс!

Вот погляди! Убедившись воочию,

Что утопают в грязи,

Вынь поскорее свои полномочия,

Всё это преобрази,

Чтоб над крапивно-едучими гривами

Вновь воссияла звезда,

Сделай, чтоб жители стали красивыми

Без исключенья всегда!

Конец 1920-х гг.

"Чему грозят Сухие днища…"{537}

Чему грозят

Сухие днища

Вчерашних барж на отмелях,

Покинутые пепелища

В ломающихся ковылях?

А ничему! Что в чем погрузло

Исчезнет в древности седой,

Наполнятся сухие русла

Шарообразною водой.

И сквозь молекулярный воздух,

Весь в полумесяцах, в крестах,

Воскреснет небо, только в звездах

Уже не на былых местах!

1929

Сомненья гоня{538}

И пришло

Подходящее время

Для того, чтобы сесть на коня

И ногою почувствовать стремя

И помчаться, сомненья гоня.

Но коня не случилось,

А были

Только пыльные автомобили,

С жидким топливом вместо огня,

Чтобы мчаться, сомненья гоня.

Предлагали

Еще эскадрилью,

Чтобы мчаться, сомненья гоня.

Я не взял. Это всё для меня

Было лишним…

В течение дня

Зной палил и дожди моросили.

Сесть в карету меня не просили,

И, уверенный в собственной силе,

Шел вперед я, сомненья гоня.

1930

Старая Русь{539}

Нет!

Картина для меня ясна:

Даже и в твои еще, допустим,

Лермонтов, былые времена

Русь была отнюдь не захолустьем,