О олимпиец с тугоплавким телом!

Ты слишком ценный, чтоб остаться целым,

Но слишком цельный, чтоб сойти на нет,

Живешь не только в колокольном гуде,

Порою превращаемом в набат,

Не только лишь в поту олимпиад

И в олимпийских позах всяких судей.

И не в одном лишь мире киностудий,

Где мощные юпитеры горят.

Но чуют люди, понимают люди,

Что суть не в том, о чем мелькнет экран,

А в том, о чем летят из разных стран

Через пустыни, через океан

Известия хрипучей чередою —

Что, весь багрян от незаживших ран,

Колдует над тяжелою водою,

Ворочает урановой рудою

Седой родитель Времени Уран

[416]

.

И бездна не исчерпана до дна;

Ведь, как Сатурн

[417]

, и в наши времена

Своих детей эпоха пожирает,

Но молодая жизнь не замирает,

Хоть и она, о, даже и она,

Лишь в новое одно и влюблена,

Античных жестов всё ж не презирает.

Вот

Это всё,

Что я имел в виду,

И, кажется, я в общем не ошибся,

А по музеям снова не пойду:

От юности моей я не в ладу

С подобьями из мрамора и гипса.

{1962)

"Искусство часто путают с искусственностью…"{543}

Искусство часто путают с искусственностью,

А между тем оно — сама естественность:

В него мы вкладываем всё, что есть у нас

И быть должно. Всё это так естественно

И натурально. В этом-то и есть она,

Искусства истина. Но тем не менее

Искусство часто путают с искусственностью.

(1963)

Я не прощаюсь{544}

Я не прощаюсь,

Ибо недаром

Не возвращаюсь

В облике старом.

Да, и ручаюсь:

Видеть дано вам,

Как возвращаюсь

В облике новом.

Не обольщаясь

Верою сладкой,

Я возвращаюсь

Горькой догадкой

И исключаюсь,

Будто бы ересь;;

И возвращаюсь,

Силою мерясь,. .

И воспрещаюсь,

И, не смущаясь,

Я возвращаюсь;

И, возвращаясь,

Быть обещаюсь

Лучше и лучше.

Осенью поздней

Движутся тучи.

Осенью поздней

Листья умчались,

Будет морозней —

Я не печалюсь.

Веткой качаясь

Ранней весною,

Я возвращаюсь

В братство лесное.

И, не прощаясь

Все-таки с вами

И не прельщаясь

Даже словами,

Я не прощаюсь

Рукопожатьем,

Я возвращаюсь

Крепким объятьем!

(1963)

<