В лесу уже темно,

Бывает дерево одно

Зеленопламенным закатом

Оранжево озарено.

Вот так и ты давным-давно,

Когда кругом темным-темно,

В лесу блуждающим закатом

Остался будто бы объятым.

(1977)

Не за помыслы меня вини{595}

Допустимо ли

Средь бела дня

Звезд пыланье?

Не за помыслы кори меня

И не за желанья,

Не за бредни ты меня гони

И не за грезы,

И не за поэзию цени

И не за прозу,

Потому что если б стал смотреть,

Стал бы ждать я,

Только думая тебя согреть,

А в объятья

Не схватил тебя бы, грубоват,

С кровью в теле,—

Вот когда бы был я виноват

В самом деле!

(1977)

На лайнере благоразумия{596}

На лайнере благоразумия

Мы плыли в мире полных лун.

Слегка похож был лик Везувия

В тумане на гору Ахун

За Сочи, у того гигантского

Серпа, где море наяву

Залива Неаполитанского

Напоминает синеву.

И, полная благоразумия,

Шла речь о том, что жить в жилье

Учиться надо у Витрувия

[465]

,

А не у Райта

[466]

с Корбюзье

[467]

,

Но, впрочем, древними преданьями

Мы не насытимся, увы,

И новыми похожи зданьями

Предместья Рима и Москвы,

Хоть вдалеке едва заметная

Еще и видится в бинокль

Сицилия с несытой Этною,

В чей кратер прыгнул Эмпедокл

[468]

,

И дарит нам расчет утонченный

Проектов всяческих и смет

Бессмертный, будто не приконченный

Над чертежами, Архимед

[469]

.

(1977)

"Но если бы вы все-таки спросили…"{597}

Но если бы вы все-таки спросили,

Как выглядела старая Россия,

Сказал бы я:

"А в чем бы ни ходила,

А все-таки она не походила

На разные свои изображенья

В новейших книгах либо в кинофильмах:

Все эти свечи в дозах изобильных,

Все эти дуги, бубенцы и вожжи,

И все эти подкованные блохи,

И бороды, как при царе Горохе,

На современность

Более похожи!"

(1977)

Оборона{598}

"Я не ласточка,

А я — ворона!" —

Закричала девочка Алена —

До того ей надоели

Все ласкательные имена.

"Карр!" — воскликнула она, и ввысь

Руки, словно крылья, поднялись.

Это начиналась оборона,

Дни сознательности начались.

(1977)