Что было б, если бы Иртыш

Вдруг схлынул?

Мы нашли на дне бы

Кусок эбенового неба

С чешуйчатых джунгарских крыш

[42]

,

Пищали обгоревший пыж,

Древнейшие обломки лыж,

На коих лыжники из Тары

[43]

Ходили в черные татары…

[44]

Ну, что ты на меня глядишь?

Все эти вещи слишком стары!

Что? Колчаковский саквояж?

Бинокль бы цейсовской работы

[45]

?

Гранаты? Ружья? Пулеметы?

Забытый Бремом

[46]

патронташ?

Всё можно! Почему б и нет.

Так ты и начинай путину.

А я? И пальцем я не двину.

А почему? Я дам ответ:

Не в этом суть!

Не арсенал, не зал музея —

Дно речное.

Я не об этом вспоминал,—

Я думал вовсе про иное.

Про что?

Их — шесть. Судьба — одна.

Шесть рек исчезли.

Имена?

Я перечислю:

Камышловка,

Чаир,

Орловка,

Окуневка,

Бобровка

И еще одна — Атмас

[47]

!

В былые времена

Те полноводные потоки

Шумели в таволге

[48]

, в осоке…

Где эти реки?

Вся страна

Пила их воду золотую

Тогда, в былые времена,

Когда в леса, в листву густую

Слетались птицы на пиры

И для любви и для игры,

И обитали здесь бобры.

Бобры! Взгляни на степь пустую.

Ничто не вечно. И — миры!

Шесть рек!

Леса!

Бобры!

Орлы!

Уснувшие навеки рыбы!

Я спрашиваю: вы могли бы

Возникнуть вновь из темной мглы?

Ты слышишь их ответ:

"Мы здесь!"

Ты говоришь мне:

"О, не грезь!"

Шесть дев выходят на крыльцо

Дворца речного пароходства,

И все не на одно лицо,

Но в этих лицах есть же сходство,

Ведь есть же сходство! Всё же есть.

Ведь их же шесть! Ты видишь: шесть.

Вглядись, слепой ты человек,

В их небывалые наряды!

Ведь эти девы — души рек,

Иначе говоря — наяды!

Ты повторяешь:

"О, не грезь!

Ведь это ж просто шесть притворщиц,—

Ну, шесть конторщиц, шесть уборщиц,

Шесть девушек, что служат здесь!"

Пусть это было б даже так…

Огонь трамвайных вспышек зелен.

Наяды ринулись во мрак.

Мир грез, конечно, беспределен.

Автомобильные огни,

Небес грозовая завеса…

А может, все-таки они

Воскреснут меж степей и леса?

О да! Затем и встал вот здесь

Колосс речного пароходства,

Имеющий с дворцами сходство,