"Если бы тебе вложили побольше ума, мы не слушали сейчас этой чепухи, - возмутилась прекрасная Гретель, которой как и всякой женщине пусть даже и в кукольной ипостаси иногда приходилось урезонивать не в меру разглагольствующих мужчин.

"Чего ты взъелась, Гретель?" - вмешался в спор простоватый Зеппель, исполнявший в пьесах друга и защитника Кашперля.

"Кто у нас главные роли получает -- Кашперль, - отвечала Гретель.
– А таланта настоящего в нем ну ни на грош, только и способен развлекать неотесанных крестьян и городских бездельников на рынках или в трактирах".

"Кому что дано", - резонно заметил Король -- всегда важничавшая кукла.

"Да, да ваше величество, - закивала Гретель, - одному на сцене столичной блистать перед образованной и учтивой публикой, а иному... эх да что тут говорить!".

"Дано? Разве это справедливо!" - не унимался Кашперль.

"Ты хочешь спорить с судьбой?" - Король сухо улыбнулся с видом бывалого. "В самом деле, - снова вступился Зеппель, - с какой стати безропотно тащиться по уготованной кем-то дороге?".

"Что бы ты не делал, другой дороги для тебя не будет, бестолковый", - сказала Гретель нравоучительным тоном.

Пока все переругивались, жалуясь на горькую долю актера, кукла с маленькими черными рожками в довольно мрачном одеянии, лежавшая поодаль от остальных ближе к огню, не торопилась вступать в спор. Тойфель, а так звали эту куклу, подчас выдавал жуткие реплики, такие что остальные из страха сторонились его общества.

"Неужели балаганщик так запудрил вам мозги?" - криво усмехнувшись сказал Тойфель.

Все разом обернулись к нему, но возражать никто не посмел.

"Неужели грязные подмостки, на которых вы пляшете и есть промысел судьбы?
– ухмылка Тойфеля стала шире.
– Вас дурачат! Думаете, вы свободны, удел ваш справедлив?".

"Но жребий брошен",- промолвил Король.

"А я не желаю чтобы за меня играли в орлянку!" - закричал Кашперль.

"И я!" - добавил Зеппель.

"Будто ваше мнение что-нибудь значит", - вставила Гретель.

"И когда балаганщик бросит вас в печь, дабы затеять следующее представление с новыми марионетками вас тоже не спросят", - непреклонным тоном сказал Тойфель.

От его слов передернуло всю труппу, если такое вообще возможно с куклами, выстроганными из дерева.

"Но что же делать?" - воскликнули разом Кашперль и Зеппель.

Тойфель таинственно огляделся словно кто-то посторонний мог услышать ответ:

"Как что! Просто обрезать нити, за которые вас дергает старик".

Куклы поежились, никто не представлял как обойтись без почти родных пальцев мудрого старого Адона, без его ваги с нитями связующими небеса высокого искусства и бренные подмостки балагана, по которым ступают они -- такие слабые и зависимые. И главное -- как отказаться от судьбы, предначертанной им с самого рождения в пропахшей клеем мастерской до растопки печи, когда придет срок? Существует ли свой путь для них, или как ни крути, но судьбу не проведешь? Так размышляли куклы.

– Нечего тут размышлять!
– вставила Анна, заплетающимся одеревеневшим языком.
– Судьбу добывают путем насилия, прежде чем строить новое ломают старое.

– Так и вещал запутавшимся куклам Тойфель.

Однако, близилась полночь. Заскрипели плохо смазанные петли, дверь распахнулась и куклы затихли, увидев старика балаганщика на пороге. Адон после корчмы не был расположен к философским дискуссиям и велел всем заткнуться, при этом ничуть не удивляясь, что куклы обрели дар речи. Актеры балаганчика растеряно смотрели то на Кашперля, то на Тойфеля. Наконец Кашперль собрался с духом и выпалил, что отныне они не нуждаются в кукольнике и будут жить своим умом. Адон разразился бранью, мол, проклятые деревяшки всем обязаны только ему и у них еще хватило наглости говорить такое. Кашперль отвечал, что несмотря ни на что жестоко и несправедливо отнимать у них судьбу.

"Я вершу твою судьбу!", - завопил Адон, схватив Кашперля за ноги, и швырнул в очаг.

Захмелевший балаганщик спалил почти всех кукол в огне, том самом, что недавно отогрел их. Лишь когда очередь дошла до Тойфеля старик образумился. Тем временем из трубы взметнулся высоко вверх сноп искр, рассыпавшись яркими звездами по прозрачному ночному небу. В соседнем ветхом домишке не спал маленький мальчик, он вглядывался в темноту через крохотное окошко в надежде увидеть доброго волшебника, что исполняет заветные детские желания в праздничную ночь.

"Мама, - закричал он, - посмотри какие красивые звезды!".

Женщина, закутанная в старый теплый платок подошла к сыну.

"И правда как чудесно, - согласилась она, - это новые звезды и они родились сегодня".

"Мама, добрый волшебник сделал их для всех?", - спросил взволнованный мальчик.

"Да, для всех. Чтобы они светили каждому и всякий мог любоваться их красотой".

"А звезды будут всегда? Их никто не заберет у нас?!" - с мольбой в голосе говорил малыш, смотря в глаза матери.