Первый рассказ Снегова увидел свет, когда автору было 45 лет — поздновато для дебюта. Но если автору есть что сказать! В 1956-м вышла первая книга «24 часа», в 1957-м «Новый мир» опубликовал роман «В полярной ночи» — после этого Снегов занимается только литературным трудом. В 1959 году его принимают в СП СССР, одна за другой выходят книги, изображающие хорошо знакомые писателю картины: жизнь и труд в условиях Крайнего Севера, в экстремальных условиях ГУЛАГа. Правду писатель говорить не мог, но он и не врал, молчал в критических случаях…

В 1958 году Штейн/Снегов со второй женой (младше его на 17 лет) и двумя маленькими детьми переезжает в Калининград, где проживёт до самой смерти. В одном из калининградских сборников в 1964 году увидела свет его первая НФ-публикация — памфлет «Тридцать два обличья профессора Крена».

Принято было считать, что в фантастику писатель ушёл не от хорошей жизни. После пары разгромных статей в «Литературной газете» Снегов попал в «чёрные списки», его перестали печатать… Не желая лгать, он и обратился к более нейтральному «жанру». Подчёркивалось, что достаточно случайный приход в НФ принёс замечательные результаты — переводы на десяток языков. Почти как в «казусе Хайнлайна»! Сам писатель отмечал, что питая любовь к фантастике с детства, обратился он к НФ как виду творчества, менее всего подвластного цензурным запретам. Но оказалось, всё не совсем так. «Мысль написать фантастику томила меня ещё до начала литературной работы. Она превратилась в потребность, когда я начал знакомиться с зарубежной послевоенной НФ… Мне захотелось испытать себя в НФ. Я решил написать такое будущее, в котором мне самому хотелось бы жить.» Так писал Снегов в письме Г. М. Прашкевичу в 1988 году, строки эти Геннадий Мартович приводит в своей книге «Красный сфинкс» (2007).

Путь к публикации первой книги романа «Люди как боги» был непростым, она была отвергнута и Калининградским, и тремя московскими издательствами. «Против неё писали резкие рецензии Кирилл Андреев, Аркадий Стругацкий… Я решил про себя, что бросаю НФ, здесь мне не светит…» Лишь случайно рукопись от критика Штейнмана попала к Дмитревскому, а уж тот настоял, чтобы она была опубликована в «Эллинском секрете».

Читателями роман был принят «на ура»! Они в письмах просили продолжения! Нуждающийся в деньгах (кто в них не нуждается?) Снегов написал «В звёздных теснинах» (сборник «Вторжение в Персей», 1968). Читатели требовали продолжения — последовало «Кольцо обратного времени» (в одноимённом сборнике 1977 года). «Чтобы не просили четвёртой части, в третьей поубивал многих героев…» В 1971 году в Калининграде первые две части вышли отдельным книжным изданием, первое книжное издание всей трилогии состоялось в Лениздате в 1982-м. Книги/части получили следующие названия: Галактическая разведка, Вторжение в Персей, Кольцо обратного времени. Не заметить этот фундаментальный (720 страниц) и оригинальный сплав новой утопии, приключенческой космофеерии, художественно-философского трактата уже было нельзя, Снегову в 1984 году была вручёна единственная тогда советская НФ-премия «Аэлита».

Хотя синтез «коммунистической утопии» и «звёздных войн» галактических армад (а первый фильм Лукаса вышел лишь в 1977-м) нельзя назвать удавшимся в полной мере — картины будущего, социология и психология героев уступают динамике батальных сцен, тогда по масштабности не имеющих себе равных в советской НФ — тем не менее, трилогия по праву считается не только главным творением Снегова-фантаста, но и одним из самых значительных утопических произведений советской фантастики шестидесятых-семидесятых годов. А как не назвать символичным то, что идея эквивалентности пространства и вещества, легшая в основу фантдопущения о сверхсветовом передвижении «Звёздных Плугов», зародилась у Штейна в вологодской тюрьме…

Трилогия дважды издавалась в восьмидесятые, пять раз переиздавалась в девяностые годы прошлого века, трижды — в новом тысячелетии. После несомненного успеха романа Снегов сконцентрировал большую часть творческих усилий на фантастике, в 1977–1989 годах вышло пять сборников его НФ рассказов и повестей. Но они совсем не так впечатляющи, как «Люди…» Также в конце восьмидесятых Снегов немало сделал как один из руководителей «Малеевских» семинаров молодых фантастов в Дубултах. В 1991-м писатель закончил работу над вторым своим объёмным и серьёзным романом, но «Диктатор, или Чёрт не нашего бога» вышел только после смерти Снегова. Как и роман «Хрононавигаторы» (1996).

Для самого писателя фантастика не была главным вектором интересов, и трудно даже назвать его, этот «вектор», ведь человеком он был очень разносторонним. После повести о Курчатове «Прометей раскованный» (1972) другой академик — Я. Б. Зельдович, предложил Снегову написать книгу о советских ядерщиках. Академик Г. Н. Флёров добивается для писателя спецразрешения на беседы с физиками-ядерщиками, Снегов беседует со ста двадцатью! В 1979 году выходит «историческая повесть о современниках» «Творцы» — о творцах советской А-бомбы Флёрове, Зельдовиче, Харитоне. К семидесятилетию писателя награждают «Знаком Почёта». Снегов пишет вторую часть «Творцов», но… цензура не дремлет.

В девяностые с цензурой проще… Выходит книга Снегова о блатной «фене» «Язык, который ненавидит» (1991), в 1996-м выходят воспоминания «В середине века (В тюрьме и зоне)» — уже после смерти писателя, ушедшего из жизни в феврале 1994-го… Все последние годы жизни он писал реалистическую «Книгу бытия» — обширное повествование о собственной жизни, увидевшее свет через тринадцать лет после его кончины. Оставил Снегов также философский трактат в ямбах «Натура натуранс», писал и «просто стихи» — в 2001 году сборничек «Явь и видения» вышел в серии «Альтернативный Пегас».

Лагерное прошлое не омрачило его любви к жизни… Замечательные слова произнёс на склоне её писатель и человек Снегов: «Я уже давно никого не боюсь… Мне нечего стыдиться…»

Русский писатель должен жить долго — это известное ныне высказывание приписывают и знаменитому драматургу Островскому, и чуть менее знаменитому Корнею Чуковскому. Тогда ведь и до признания доживёшь! К писателям-фантастам это относится в ещё большей степени. Получая через четверть века свою вторую «фантастическую» премию — «Большой Роскон» за вклад в развитие жанра — восьмидесятидвухлетний писатель Зиновий Юрьев пошутил: «Моя основная заслуга в том, что я дожил до этих лет». Действительно, дожить до восьмидесяти в нашем отечестве — достижение. Остаться молодым душой и творчески активным, не разочаровавшимся в жизни и людях — почти подвиг!