— Так я для тебя — цель? — обиделась я. — Или всего лишь средство, потому что на роль невесты подойдет любая?

— О женщины! — тяжело вздохнул он. — К чему все усложнять? Я задал один конкретный вопрос, а ты навертела возле него столько абстрактных предположений, что у меня голова кругом идет!

— Тогда я тоже пойду, пока твоя голова не отвалилась окончательно, — все-таки поднялась с уютного дивана я.

— Я провожу! — тут же подхватился Ринн.

— Не надо! — вырвалось у меня.

— Золотко, — поморщился он, — это не вопрос, не предложение, а констатация факта.

— Ну, знаешь! — возмутилась я.

— Знаю, — спокойно кивнул Риннар. — У тебя сапоги скользкие. Еще возражения?

Я тяжело вздохнула и помотала головой.

Какие могут быть возражения при скользких сапогах?

Ринн проводил меня до крыльца моего дома. Город уже окутали лиловые сумерки, морозные и прозрачно-хрустальные, которые, казалось, могли разбиться от любого неосторожного слова. И мы всю дорогу молчали, но молчание не тяготило. Просто сегодня было столько всего сказано… Возможно, гораздо больше, чем следовало. И слова эти все еще звенели в моей голове, отчего хотелось то смеяться, то плакать…

Мы попрощались. Риннар отправился к воротам, а я взялась за ручку двери, и тут…

— Санни! — позвал он.

— Что? — обернулась я.

Ринн стоял в свете фонаря, мелкий снег припорошил его волосы, а улыбка была столь бесшабашной, что невозможно было не улыбнуться в ответ.

— А ты все равно скажешь «да». Поспорим?

— Сходи к доктору, попроси микстуру от наглости, — посоветовала я и поспешно скрылась за дверью, кусая губы в тщетной попытке избавиться от глупой улыбки.

Шалопай? Мягко сказано! Но отчего-то это уже совершенно не злило, как нередко бывало раньше.

Ветер бьет в лицо, пытается сорвать шляпку, треплет ленты и выбившиеся локоны. Солнце, отраженное снегом, становится то ближе, то дальше; я задыхаюсь и смеюсь, летя ему навстречу, и кажется, что еще чуть-чуть — и я упаду в бездонное синее небо, щедро украшенное кружевом облаков и расшитое золотыми нитями-лучами. В какой-то момент я действительно падаю, но не в небо и не в снег, а в надежные объятия.

— Осторожнее, — засмеялся Ринн, одновременно отходя в сторону, чтобы нам не досталось раскачивающимися качелями. — Испугалась?

— Вот еще, — улыбнулась я, все еще преисполненная восторга от полета. — Я бы не упала, не первый раз… Но все равно — спасибо, что поймал.

— Судьба у меня, видимо, такая, — трагически вздохнул Ринн.

— Сам выбрал, теперь не жалуйся, — не удержалась я, поправляя шляпку.

— Судьбу не выбирают, — наставительно произнес он, — она сама нас находит и бьет по темечку. Эм… прости.

У Риннара был такой покаянно-виноватый вид, что я лишь рассмеялась. По темечку он получил снежком часом ранее, когда вообразил, что круче боевиков никого не существует, в том числе и в снежных баталиях, и ввязался в ожесточенный бой, кипевший на площади перед парком. Я тоже не удержалась от искушения, и кто же виноват, что оказались мы в разных командах? А отсутствием реакции и меткости я никогда не страдала, что с удовольствием и доказала. Правда, до конца боя продержаться не удалось — после первого же словленного мной снежка Риннар вытащил меня оттуда, заявив, что не может спокойно наблюдать, как я рискую обзавестись шишкой на лбу. Дулась я недолго — заснеженный парк был чудесен, а качели, обнаруженные в дальнем его уголке, и вовсе примирили меня с жестокой реальностью.

Впрочем, жестокая реальность по капле просачивалась в мысли, отравляя впечатления, заставляя сомневаться… И в итоге я не выдержала. Лучше раз и навсегда все прояснить, чем мучиться от неизвестности. Когда мы в очередной раз свернули на безлюдную аллею, над которой сплетались высеребренные инеем ветви деревьев, я набралась храбрости и выпалила на одном дыхании:

— Я похожа на твою бывшую невесту?

Ринн словно окаменел. Застыл на полушаге, выдохнул и медленно повернулся ко мне.

— Кто тебе сказал такую глупость? — отрывисто спросил он.

— Не важно, — мотнула головой я. — Ответь. Я похожа на нее, да? Ты поэтому…

— У тебя с этой… девицей нет ничего общего, — перебил Риннар. — Ничего. И именно поэтому ты мне нравишься.

— Расскажи про нее, — тихо попросила я. — Про Аллаю…

Ринн вздрогнул и ощутимо напрягся, а я пожалела, что решилась на глупые расспросы. Но чародей выдохнул, прикрыл глаза и медленно протянул:

— Аллая… — Поморщился, как от горечи, но продолжил: — Аллая была моей ошибкой. А я — ее. Мы не любили друг друга.