Шрифт:
— Ринн, нет! — повисла я на нем, молясь всем богам сразу, чтобы они вернули Риннару разум. — Нет, пожалуйста, нет!
Мне не было жаль тиронца. Более того, я и сама охотно попинала бы его ногами… Но даже имя рода не защитит Риннара от обвинений в покушении на жизнь и здоровье милорда посла!
Ринн остановился, тяжело дыша, обнял меня и уткнулся лицом в мою макушку.
— Это просто подарок богов, лорд Шариден, — насмешливо произнес Вердиш, и я, извернувшись в тесных объятиях, увидела, как он поднимается с земли. Его окровавленные губы медленно растянулись в жутковатой усмешке. — Вы не представляете, как помогли мне. Благодарю!
И, отвесив безупречный придворный поклон, Береан Вердиш неспешно двинулся прочь.
— Псих! — сплюнул Риннар ему вослед.
— Да ты не лучше! — выворачиваясь из его рук, крикнула я. — Просила же не связываться с ним!
— Мне нужно было просто стоять и смотреть, как он пристает к тебе? — прищурился чародей.
— Я бы справилась! Не беспомощная, знаешь ли!
— Я знаю лишь одно, золотко. Беспомощная ты или нет, но защищать тебя должен я. Всегда.
— Риннар!.. — Клянусь, я не знала, плакать или смеяться. — А если мне и даром защита не нужна?
— А я? — спросил Ринн, и я растерянно посмотрела на него:
— Что — ты?
— Санни… — устало поморщился он. — Может, хватит уже бодаться? Прямо здесь и сейчас скажи — нужен я тебе или нет?
— Нужен, — не задумываясь, едва слышно прошептала я, но на слух ни один чародей еще не жаловался.
Он склонился ниже… и замер, так и не коснувшись губ.
— Не могу, — тихо рассмеялся Ринн, перехватив мой удивленный взгляд. — Без разрешения… Я же обещал…
— Ринн… хватит издеваться! — выдохнула я.
— Это значит… да?
Вместо ответа я приподнялась на цыпочки и сама его поцеловала.
В конце концов, мне-то разрешение не требовалось…
— И как?!
— Мур-р-р?!
Две пары глаз — голубые и синие — алчно уставились на меня с подружкиной кровати, и я остро пожалела, что поддалась на уговоры и поделилась подробностями сегодняшнего дня. Но как было не поддаться? Ритта знала ко мне подход и всегда добивалась своего, а леди Геллея, по очередной странной прихоти не спешившая менять кошачье обличье, беззастенчиво использовала свое обаяние, лаской и мурлыканьем растопив мою решимость отмолчаться.
Но что я могла ответить на этот вопрос?
Я прикрыла глаза, вспоминая, что произошло всего два часа назад.
Свою безрассудную смелость. То, как удивленно расширились глаза Ринна, как он замер на миг и как я почти испугалась, решив, что слишком поспешила. И как Ринн обхватил мое лицо ладонями, разгоняя все страхи.
Тепло его губ, таких бережных, осторожных… Нежность, разливающуюся в груди, и понимание, что никто мне больше не нужен, кроме него, одного-единственного в целом мире, и что ради этого стоило рискнуть всем и довериться.
Если бы я облекла все это в слова, они бы не передали и малой доли того, что я действительно чувствовала. А потому я просто откинулась на подушку и, зажмурившись, с улыбкой прошептала:
— Я счастлива!
ГЛАВА 12
Время текло медленно, тянулось медовыми каплями, обволакивало, растворяло реальность, в которой был зал для медитаций, наставница, однокурсники, стеклянные статуэтки на ненадежных подставках, готовые упасть в любой момент, и плотные повязки на глазах.
Никаких эмоций. Никаких мыслей. Спокойствие и отрешенность. И искорки силы, наполняющие пространство, очерчивающие контуры времени. Все ярче и четче, пульсируя в такт биению сердца… и взрываясь в момент, когда будущее становится настоящим.
Резко качнувшись влево, я протянула руку и ощутила в ладони тяжесть безделушки.
— Отлично, Санни, — улыбнулась мэтресса Ноллин, когда я избавилась от повязки и с удивлением воззрилась на спасенную статуэтку. — Чистая работа!
— Спасибо, — выдохнула я, все еще не веря, что мне удалось.
Удалось не просто сосредоточиться и увидеть ближайшее будущее, но и изменить его! Особенно если учесть, что больше половины наших все-таки проспали нужный момент и теперь уныло созерцали красиво переливающиеся в золотистом свете сфер осколки.
Из зала я выходила усталая, но довольная. Тренировки не прошли втуне, у меня стало что-то получаться, и теперь я не намеревалась останавливаться на достигнутом. И пусть я никогда не буду равной дедушке, но и худшей из худших меня тоже никто уже не назовет.