Усевшись на зеркальный пол, закрыла глаза. Предположим, слуг и охраны тут просто нет, значит скорее всего единственным живым, если вообще в этом склепе хоть кто — то есть, будет именно наш дядюшка. Сосредоточившись, в кромешной тьме подпространства нашла пульсирующий огонек жизни, обитающий где то подо мной. Значит в подвалы. Как банально.

В предвкушении пошла в подвал. Воображение рисовало образ высокого, широкоплечего, темноволосого падшего ангела с горящими глазами и мрачной улыбкой готовящего гадости миру. Проскользнув через еще одну дверь, попала в большое, освещенное золотистыми шарами помещение. Практически в центре сего великолепия ползал по полу мужик, подметая широкими штанинами и без того чистый пол, мелом выводя замысловатую пентаграмму, в середине которой лежала какая — то картина. Чуть в стороне, на небольшом постаменте под энергетическим куполом- видимо чтоб никакая муха не накакала — пыли то тут нет, да и слуг тоже, ворующих все что хорошо лежит, — стояла статуэтка, женская, величиной с ладонь. К ней тянулись голубоватые и зеленоватые нити энергии, вплетаясь в защиту и проскальзывая внутрь, а оттуда вверх выходило чистое и мягкое золотистое сияние. Похоже, я нашла наконец душу дома — и она женская. Повезло, наверно, мне…

— Как же нам тебя не хватало, милая, — про себя мысленно запричитала я, — хочется и мягко поспать и вкусно поесть, а готовить и убираться то в той хибаре, именуемой домом, совсееем не хочется. И как бы тебя незаметно ук… позаимствовать? — И я скосила глаза на увлеченно рисующего мужичка, тот, пыхтя и сопя, выводил еще одну руну. Взгляд опять упал на статуэтку, та мигнула, и я готова была поклясться: так и просилась мне в руки. Задумываться о том правильно ли я делаю, совсем не хотелось. Ведь если вы забираете украденное у вас, то совесть спит и практически даже не шевелится, если вы случайно прихватите со своим и чуточек чужого? И сейчас это маленькое чуточек так и просилось в карман.

Тем временем мужик запел высоким голосом, и я наконец рассмотрела его более подробно. Мое воображение всплакнуло и отвернулось, не выдержав таких издевательств. На придуманный образ мужичек совсем не походил. Да, в нем проглядывали какие-то черты моего подопечного, если сильно присматриваться, но в остальном… небольшого роста, хлипенький, с какой-то козлиной бородкой и блеклыми волосенками… выступающим орлиным профилем — а-ля 'даарагоййй' — но если на многих представителях дружественного и не очень юга сей атрибут смотрелся вполне достойно, то тут… Я вздохнула и закрыла глаза, более несуразной физиономии давно не видела. Природа явно отдыхала по полной, с фуршетом, песнями и плясками… иначе как объяснить мелкие глазки в окружении длиннющих ресниц, описанный выше клюв, тенью падающий на тонкогубый рот и раздвоенный подбородок, проглядывающий сквозь бороденку — и вся эта красота на лице-блинчике?

Нота, старательно вытягиваемая мужчинкой, повисла и оборвалась. Я приоткрыла один глаз — интересно все же… что он делает. А дядюшка тем временем схватил картину, оказавшуюся портретом какого-то очень представительного мужика, и опять заголосил, аки бабка на поминках. Порчу наводит, что ли? — успела подумать я. Но в этот момент изображение поплыло, как будто его облили скипидаром, а вслед за этим мужик стал меняться — рост, осанка, волосы потемнели и стали гуще, черты лица потихоньку преображались, становясь копией портрета.

— Ну ни фига себе… — я захлопнула себе рот рукой, и во все глаза уставилась на мужика. Тот замер, песня прекратилась, а на меня уставились два испуганных глаза непонятного цвета на недоделанной физиономии. Мысли пролетали в голове с огромной скоростью, и даже не мысли — мысль — 'Ой дуурааа!.' И я ничего не придумала лучше, как мгновенно появившись сказать: 'БУУ!' Мужик выпустил из ослабевших пальцев картину, закатил глазки и упал мне под ноги. Слабенький какой!

— Неужели притворяется? — носком сапога я слегка пихнула бесчувственное тело, то не реагировало. Пихнув еще пару раз, я пнула от души. Мужик лежал. Внимательно присмотревшись, поняла, что он еще и не дышал. Вот так глупо у меня никто не умирал, за все мои более чем двадцать лет работы. Прикусив губу, я принялась рассматривать потолок. С одной стороны было жаль дядюшку, вроде как со мной он не пересекался, но с другой… Не будь этого хмыря, наверняка был бы жив дед Киану, а я сидела бы сейчас на лавочке где-нибудь на юге и мусолила мороженое, заслуженно отдыхая… Прищурив глаза, опять посмотрела на тело, и пальнула по нему шальным огоньком из браслета, а вдруг уйду, а он поднимется? И в гости заявится… 'Здравствуйте, я ваша дядя…' Нет, мне такой радости не нужно, подождав пару минут, и удостоверившись что от дядюшки ничего кроме маленькой горстки пепла не осталось, и ту раскидала сапогом… для перестраховки… А потом потянула свои загребущие ручки к статуэтке. Если до этого еще на периферии мелькала мысль о чужом добре, то сейчас она благополучно исчезла вслед за дядюшкой из этого мира. Теперь это добро принадлежит мальчишке, а я, как его непосредственный законный представитель, заберу необходимое.

— Иди ко мне моя прелесть, — схватив статуэтку, и получив по пальцам нехилый такой разряд, я, недолго думая, переместилась по быстрому телепорту к камешку, во избежание так сказать, а оттуда и в верхний мир.

— Все на моих хрупких плечах, — дуя на пальцы одной руки и тряся вместе со статуэткой другой, думала я, — и дом восстанавливай, и дядюшку упокаивай, а кушать хочется… Война — войной, а обед по расписанию, — с этой ясной мыслью отправилась на кухню, пошуровать в остатках припасов и найти лед для слегка пострадавших ручек.

Жмуря от удовольствия глаза, дожевывала первый бутерброд. А мысли были такие благодушныеее, ленивыеее… Вот сейчас доем, и надо бы дух пристроить на новую жилплощадь, на что статуэтка в ответ согласно мигнула. Дверь распахнулась и в проеме показался Киану, резко побледнев, из-за чего на лице глаза стали казаться еще больше, пальнул в меня чем — то не очень приятным, я автоматически пригнулась и чуть не упала со стула.

— Со всем офонарел??? Ты в кого стреляешь, поросенок?? — громко заорав на это безобразие, резво вскочила, из-за чего второй бутерброд, наверняка тоже в расстроенных чувствах, иначе не объяснишь, шлепнулся на пол, естественно мясом вниз.

— Мммииилана? — заикаясь, произнес он.

— А кто по твоему? Смерть в пальто? — рявкнула я.

— Да! — подтвердил он, медленно возвращаясь к своей естественной расцветке. От неожиданности я опять уселась на стул.

— Ты с чего решил? Мелкий?

— Ну ты же сидела в библиотеке, должна была прочитать, — ответил тот.

А я схватилась руками за голову, соединив пальцы на затылке, и задумчиво стала разглядывать Киану. Симпатичный из него будет повелитель, как раз в духе моего воображения. И рост, и плечи, и мордашка с темными глазищами. Самое оно…