Шрифт:
– Разумеется, за то, что бережно хранил рукопись, получишь вознаграждение. Пятьдесят тысяч. Ну, или сколько там по курсу.
Колганов задумчиво почесал подбородок. Несмотря на складную речь очаровательной собеседницы, вовсю терзали сомнения. Пятьдесят тысяч гринов - шикарная сумма. Особенно за то, что ничего не сделал. Он же привык деньги зарабатывать, а не получать за красивые глазки.
– Кола сказал, что его рукопись представляет собой карту.
Маржана чуть не свалилась со стула, хотя даже глазом не повела.
– Какую карту?
Он почувствовал, что уже сболтнул лишнее. Но решил, сказав "а", говорить и "б".
– В том-то и дело, что это рукопись как рукопись, а никакая не карта. Кстати, она у меня с собой.
Волна эмоций вырвалась наружу, взмыла вверх, замерла и неистово обрушилась. Факелы разом задрожали и едва не погасли. Публика за столами недоумённо переглянулась. Девушка положила ладони на стол, чтобы скрыть тремор.
– Покажи мне её.
Голос осип и дрожал.
Колганов выудил из внутреннего кармана сумки несколько тетрадных листов, соединённых между собой обычной канцелярской скрепкой. Маржана завороженно уставилась на рукопись.
– Это?
– Она не смогла сдержать возгласа удивления.
– Да. Это то, что передал мне Кола. А ты что ожидала увидеть?
Маржана и сама не смогла бы ответить на этот вопрос. Она ожидала увидеть всё, что угодно: огромную, с истрёпанными от времени краями, карту Острова сокровищ; старинный свиток с остатками сургучной печати; наконец, кусок папируса, за который было пролито много крови. Но никак не банальные тетрадные листы.
Колганов протянул рукопись. Маржана немного помедлила, с интересом её рассматривая, затем взяла. И в этот момент...
Перед его глазами мгновенно воскрес страшный сон, виденный совсем недавно. Закрутился бесконечной вереницей кадров киноплёнки. Только очень быстро: замельтешили люди в костюмах, свечи дрожали аки облако мотыльков, а языки пламени уподобились стае перепуганных рыжих белок...
...Рукопись ярким шаром вспыхнула в руках Маржаны и через мгновение погасла, обратившись в пепел.
Та взвизгнула, и с остервенением принялась дуть на пальцы.
– Вот чёрт!
Вскочила и судорожно схватила сумочку.
– Дико извиняюсь, Егор! Мне нужно ехать к врачу!
– Да, я...
– Не провожайте меня! Ещё раз извиняюсь!
И быстрым шагом направилась к выходу.
Колганов опустился на стул и обхватил отказывающуюся воспринимать происходящее голову руками.
В воздухе стоял стойкий едкий запах. Деревянная столешница дымилась.
Глава 18
Злобно цокая каблуками, Маржана нарезала полукруг в гостиной и уселась напротив Яна Григорьевича. Их взгляды встретились: один виновато-напуганный, ищущий поддержку, второй серьёзно-испытующий.
Обладательница первого взгляда сдалась:
– Пап, ну я сделала всё, что могла.
Тон Яна Григорьевич звенел ледяными осколками, как никогда прежде.
– Не всё!
– Ну кто же знал, что так обернётся? Я поступила, как ты хотел. Выбрала стратегию напора, чтобы не дать ему возможность прийти в себя и включить голову. Преувеличила доходы Бергера, чтобы зацепить за материальное.
– Маржана, ты всё сделала правильно. Кроме одного. Сколько раз тебе говорил, что главное - контролировать себя.
– Продолжил он терпеливо.
– Стоит только сорваться, пиши пропало. От твоих неконтролируемых эмоций, от нетерпения рукопись сгорела. Да и много ли надо, бумаге?
Ян Григорьевич встал и прошёлся по комнате, нащупывая под одеждой золотой кулон на цепочке.
– Кстати, ты узнала, о чём они разговаривали перед смертью Колы?
– Не успела. Но журналист в курсе, что рукопись является картой.
– И наверняка Егор сказал, что так и не разгадал её.
– Так и есть. Самой пришлось делать вид, что впервые об этом слышу.
Ян Григорьевич нахмурился и промолчал. Карта погибла в огне. Новости хуже не придумаешь. Но есть одно НО. В Мудрых текстах прямо сказано, что Великая битва будет длиться до тех пор, пока холоду и мраку противостоит огонь. Поэтому сама по себе утрата карты ничего не изменит. Просто...