Шрифт:
– Ладно. Поздно пить "Боржоми", когда почки отвалились.
– Марченко переложил телефон в другую руку.
– Расскажите чуть подробнее.
– Я был в редакции. Мне позвонили и попросили подойти к окну. Внизу, около чёрной "бэхи", стоит высокая брюнетка...
– По имени Маржана.
– Вставил Марченко.
Колганов вскочил с кровати.
– Да! А вы знакомы?
– Виделись один раз. Продолжайте.
– Попросил следователь.
– Ну вот, она попросила о встрече. Причём сразу же. А так как дел особо не было, я согласился.
Дела-то были, но знакомство с незнакомкой показалось слишком соблазнительным, чтобы от него отказаться.
– Мы поехали в кафе, заказали кофе. Потом...
– Он замялся.
Марченко выждал пару секунд, прежде чем нарушить повисшую паузу.
– Что потом?
– Потом предложила стать главным редактором журнала, в котором работаю.
– О как!
– Не смог сдержать возгласа полицейский.
– Вместо скоропостижно сгоревшего на рабочем месте Бергера.
– Ну да.
– Журналист виновато пожал плечами, как будто собеседник находится рядом и всё видит.
– Причем его смерть она охарактеризовала именно такими словами.
Марченко задумался.
– А какая связь между Маржаной и изданием?
– Сказала, что представляет интересы Бергера. Большее мне неизвестно.
– Как интересно...
– Но это ещё не всё.
– Колганов набрался решимости и продолжил.
– Сейчас скажу вторую плохую новость. Маржана интересовалась рукописью. Хотела забрать её. Точнее, купить. За пятьдесят тысяч долларов.
Марченко присвистнул.
– Здорово. Теперь мы знаем их слабое звено. Надеюсь, вы не поддались на уговоры?
А про себя подумал о том, что рукопись надо досконально изучить.
– Как сказать...и да, и нет.
– Как понять?
– Полицейский был озадачен.
– Она попросила показать рукопись, но листы в её руках сгорели.
– Что?
– Вы не ослышались.
– Сгорели?
– Да.
– Просто вспыхнули? Ни с того, ни с сего?
– Именно так. Она обожгла пальцы и заматерилась. Потом вскочила и убежала.
Марченко был раздосадован.
– Блин! Я валяюсь!
– Понимаю, в такое сложно поверить.
– А какая хорошая новость?
– С надеждой спросил полицейский.
Колганов задумался.
– Наверное, хороших новостей нет.
– Ладно.
– Подвёл под разговором черту следователь.
– Мне нужно подумать. Будут новости - звоните. Ну, или я вам - соответственно.
– Окей.
– Грустно усмехнулся Колганов.
– А я попробую вспомнить, что же написал этот любитель автоантиквариата.
– В каком смысле?
– не понял концовку фразы Марченко.
– Судя по его словам, Кола катался на "копейке".
– Объяснил журналист.
– То ли у друга взял напрокат, то ли у знакомого.
То, что Колганов услышал в ответ, немало его удивило.
– Если это правда, то Лапин разъезжал на свой страх и риск. Потому что у него не было прав.
Глава 20
Колганов снова упал на кровать. Только на этот раз избавился от кед. Рукопись погибла. Марченко он подвёл. Тот, конечно, сдержал эмоции - это чувствовалось даже на расстоянии. Но всё равно на душе скребли кошки. Не зная, чем заняться, и одновременно чувствуя внутреннюю пустоту, решил вспомнить, что написал Кола. Постепенно в памяти всплывали образы и мысли автора. Немного позже - строчки. А потом и целые фрагменты. Чем дальше журналист погружался в ретроспективу, тем сильнее и чётче работала память. Она словно ждала этого момента, скрывая доселе свою мощь. Исписанные мелким убористым почерком страницы распахнулись над ним, образуя купол. А потом опустились, став шатром и наглухо изолировав от любой информации извне.