Стремление (хотение — по Станиславскому) — содержание задачи актера, которую он ставит перед собой как перед носителем образа.

Наши хотения определяются мировоззрением. Оно же определяет тенденцию нашего театра. Но в творчестве проявляется еще и мироощущение — индивидуальное, личное восприятие окружающей действительности.

Мироощущение живет где-то рядом с вдохновением художника. Без него творческий созидательный процесс невозможен.

Вы, конечно, понимаете, что критерии и суждения не одно и то же, хотя и то и другое рождает оценку. Но мы часто даем оценку от себя, судим по своему желанию и умению. Об этом я говорю, предупреждая от ошибок. Ох, как часто и как много мы делаем ошибок в жизни, давая свободу тому, что нам кажется, что не проверено, что является скороспелыми выводами.

Вот что однажды случилось со мной. Во время войны наш знаменитый композитор С. Прокофьев написал оперу «Война и мир». Я, тогда еще молодой режиссер, должен был ставить этот спектакль в Большом театре. И естественно, был полон надежд, с нетерпением ожидая того часа, когда композитор сыграет мне свою оперу (дирижера С. А. Самосуда он познакомил с оперой раньше). Этот час настал, композитор играет мне свое сочинение; рядом со мною сидит и следит по нотам за исполнением маститый дирижер. Но вот я начинаю понимать, что музыка оперы мне не нравится, что я представлял ее другой. Я готов уже высказать свое мнение, почувствовал свое право судить только что услышанную музыку, Я уже открыл рот, но увидел лицо С. А. Самосуда, со слезами восторга слушающего музыку. Я быстро закрыл рот. И это было одним из самых мудрых поступков, свершенных мною в жизни. Вскоре я узнал музыку, понял ее, полюбил и, наконец, обрел счастье оттого, что в моем эстетическом багаже существует это великолепное произведение.

Каким глупцом я бы оказался, если бы произнес вслух свое безапелляционное суждение!

Есть замечательная пословица: «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Она применима и к искусству. Осторожно с суждениями, пока не удостоверитесь в своем праве судить!

Оперная режиссура — профессия сравнительно молодая. Ее задача — художественная организация спектакля. Сюда входит и сочинение мизансцен, и определение стилистики, и назначение исполнителей, работа с ними, с художником, и чисто административные заботы (назначение репетиций, проверка всех звеньев работы). А главное — идейная, смысловая концепция и ее проявление в процессе развития спектакля. Значит, режиссер — и сочинитель, и организатор, и педагог, и идеолог той группы артистов, которая занята в спектакле.

Конечно, и раньше, в самом начале создания опер, и в XVIII и в XIX веках кто-то и как-то исполнял функции режиссера. Может быть, сам автор, старший артист, дирижер или суфлер, может быть, импресарио, или тот, кто называется теперь помощником режиссера, кто следит за ходом спектакля, выполняя для этого множество мелких технических обязанностей — от открытия занавеса до проверки декораций и реквизита и вызова артистов на сцену.

Все это было возможно до тех пор, пока развитие искусства оперного театра не потребовало обобщения художественного опыта театра — искусства актера, художника, композитора и т. д. Пока не появилась необходимость создания спектакля как художественного образа, как единства всех компонентов. Пока не понадобилась мобилизация творческих сил театра па выполнение идеи спектакля, ее художественной выразительности. Пока не потребовался наконец человек, способный сочинить спектакль на основании действенного анализа оперной драматургии, осуществить условия для возникновения оперного синтеза.

Что значит сочинить спектакль? Понять его главную гражданскую тенденцию. Для чего мы ставим спектакль, не для пустого же развлечения? Нафантазировать пластическую форму выражения главной идеи. Найти сценические положения каждого из актеров, возбудить воображение у всех участников спектакля, воображение, которое выявляет художественные формы, определить функции декораций, костюмов, каждой мелочи на сцене. Короче, режиссеру должно найти художественную цель спектакля и мобилизовать всех на ее достижение, оказать помощь каждому актеру в каждый момент его существования на сцене, на каждом занятии его, посвященном поискам интонации роли.

Невозможно перечислить все, что должен делать режиссер при создании спектакля, ибо он, повторим это, создает его и идейно, и художественно, и организационно, и даже в какой-то степени административно.

Все, что говорилось здесь о создании оперного спектакля, о принципах работы театра, его эстетике, — все касается непосредственно творческой деятельности режиссера.

Подлинный профессиональный режиссер отличается умением и способностью создавать художественное решение спектакля, который он ставит. Для того чтобы по сюжету «развести» артистов по сцене, одев их в костюмы соответствующего века, режиссером быть не надо, этим может заняться любой актер. В этом случае спектакль выходит рыхлый, как говорится, «пирог ни с чем», но… музыка звучит, оркестр играет, артисты поют и передвигаются по сцене, как в настоящем спектакле. Отличить это дилетантство от профессионального спектакля может специалист или человек небезразличный к искусству современного театра.

Профессия музыкального режиссера — это сложная и многоликая профессия, требующая и специального образования, и особого рода способностей. Он должен быть профессионально образован как музыкант, но плюс к этому его музыкальность должна быть специфична — он должен видеть музыку и слышать сценический образ, то есть воплощать в сценических действиях точные, рожденные музыкальной драматургией сопоставления. С вами мы об этом уже не раз говорили, но, может быть, стоит поразмыслить об этом еще раз?

Предположим, мы знаем произведение. Теперь нам интересно, как театр (режиссер в данном случае) его нам представит. Мы не допускаем того, чтобы он (режиссер, дирижер или артист) ломал и искажал партитуру (если не нравится — не ставь!), но мы ждем от режиссера своего взгляда на то, что заключено в ней.

Режиссер может по-разному расставлять сценические акценты, и произведение может оказаться то трагедиен, то эпосом, то мелодрамой. Беда будет, если режиссер свои сценические образы родил вне изучении партитуры, вне сферы, в которой должны жить образы данного произведения. Сделать из трагедии ироническую комедию или подменить одну тему автора другой, приписать одному произведению идею другого, как это иногда удается в драматическом театре, в опере невозможно, преступно и… опасно, ибо опера всегда за себя постоит и выставит в кривом зеркале любые усилия «смельчака»-режиссера. Однако внутри определенного автором-композитором круга образов-эмоций есть бесчисленное множество идейно-художественных концепций, влияющих на постановщика оперы, дающих ему в руки огромные возможности для проявления своей идейно-творческой позиции.