— Хорошие стихи. Ваши?

— Это Бальмонт, девочка, — мистресса поежилась и замолчала.

Продолжая осваиваться в новом мире, увидела Соня и мертвенно-голубые каверны в глубинах земли, и пепельно-серые глыбы камня под слоем мутноватой, белесой глины. Серебристо светился лед на реке, неожиданно фиолетовым цветом, глубоким и ровным, озарились ее глубины, и там, у самого дна, медленно двигались золотистые черточки. «Рыбы», — догадалась Соня.

Ее захлестнула волна звенящего восторга. Произошедшее было чудом, походило на аттракцион, на удивительную игру. Если посмотреть вверх, можно увидеть в небе сияющие сквозь прозрачные облака оранжевые полосы инверсионных следов от пролетевших ночью самолетов. Если опустить глаза, под землей, возле тусклых коричневых корней, разглядишь копошащихся в норках мышей, вспыхивающих красноватыми искорками.

Вертясь на месте и едва не подпрыгивая от возбуждения, охватившего ее, Соня разглядывала ставший таким незнакомым и прекрасным мир, но тут взгляд ее случайно наткнулся в толще холма на мертвенно-зеленую человеческую фигуру.

— Это?.. — Невольно вытянув руку, Соня повернулась к мистрессе.

— Да, — кивнула та. — Остаточная энергия тела Клавдии Васильевны. Ты сейчас видишь энергетические поля и потоки. Они есть везде — и в живом, и в неживом. Цвет и яркость обуславливают их структуру и мощность. А теперь посмотри на шипуляка.

Соня глубоко вдохнула и посмотрела…

Она увидела синеватый дрожащий контур, зыбкий абрис человеческой фигуры, а внизу, у колен этого прозрачного, бестелесного создания, ярко горело красным светом бесформенное пятно.

— Видишь его?

— Вижу, — прошептала Соня. — Из него как будто вся сила вниз ушла, в эту кляксу…

— Так и есть, — кивнула мистресса и выколотила трубку о каблук. — Чтобы снова сделать его человеком, нужно дать возможность его жизненной энергии вернуться в прежнюю оболочку. Сейчас ее сдерживает заклятие, и я не удивлюсь, если его наложил тот самый каппа, что встретился нам.

— А как заставить его отменить заклятие? — не отрывая взгляда от прозрачной фигуры, спросила Соня.

— Это хорошее слово — «заставить», — хохотнула мистресса. — Запомни: демона, любого демона, нельзя заставить. Его нужно победить, уничтожить — и тогда энергетические потоки, искаженные им, выровняются. Сразу скажу, я не знаю, как убить каппа. Мне известно лишь, как уберечься от его гнева.

— Как?

— При встрече с каппа нужно поклониться. Так написано в «Демониконе», книге Трех проклятых, еще именуемой Сожженной книгой.

— А можно узнать, где теперь этот… каппа?

— Можно, по черному следу. У демонов тяжелая энергетика, всегда видно, где они прошли. Вон те темные полосы. Эй, погоди-ка, не хочешь же ты…

Раздумывала Соня недолго. Подхватив шипуляка на руки, она решительно повернула обратно к лесу.

— Пойдемте, Ольга Ивановна.

— Куда это? — иронично изогнула бровь мистресса.

— Со мной. Мне нужны ваши советы, — не терпящим возражений тоном сказала Соня, даже не взглянув на сильверею. Та несколько секунд смотрела в спину девушке, потом растерянно развела руками — и пошла следом.

Мыря ужом прополз между сугробами и скатился в неглубокую ложбину, где его ждали Охохонюшка и Мочана.

— Личеней не видать, — сообщил он напарникам. — Но вдоль забора что-то ползает. Не учуять — ветер сильный. Надо идти.

— Сенека говорил, — глубокомысленно изрек Охохонюшка, — капиант вициум ни мовеантур акве, что означает — вода загнивает, если не движется.

— Ну, раз Сенека, тогда вперед! — скомандовал Мыря, и незнати полезли наверх, продираясь через заросли ломкого малинника.

У подножия раскидистой черемухи, в голых ветках которой уныло посвистывал ветер, они остановились. Отсюда весь поселок «Кошкин дом» был как на ладони. Два десятка добротных краснокирпичных домов под медными крышами окружал высоченный зеленый забор. Единственные ворота, наглухо закрытые, украшала табличка: «Стой! Частная собственность. Вход по приглашениям». Возле ворот высилась двухэтажная кордегардия со спутниковой антенной на плоской крыше. По узкому балкончику разгуливал охранник в черной форме, с помповым ружьем в руках.

В самом поселке царила тишина. Выложенные розовой плиткой и тщательно подметенные дорожки были пусты, на круглой площади посреди домов одиноко сверкала мишурой наряженная елка. Казалось, что людей в поселке нет вовсе, но дымок над трубой сложенной из огромных бревен бани, желтеющей на задах одного из домов, говорил о том, что это не так.

— Слева обойдем. Тут шагов триста да там полста. Как раз к забору выйдем, — хриплым голосом произнес Мыря и повернул лохматую голову к Мочане: — Что скажешь, старая?