Шли третьи сутки, как Тамара жила в штабе поисково-следственной группы. Впрочем, «жила» — не совсем верное слово. Она — работала, координируя деятельность трех с лишним десятков человек в окрестностях Зареченска, делая лишь короткие перерывы на еду и сон. Время от времени «с полей» приезжали грязные, уставшие оперативники, и она поила их кофе, фиксировала данные, принимала файлы записей, меняла аккумуляторы и батареи в приборах. Потом люди уходили, и снова начиналась бесконечная вахта у мониторов и коммуникаторов.

Каждые полчаса с поста наблюдения, расположенного неподалеку от архивного комплекса, в автомастерской на Калужском шоссе, Логунов докладывал обстановку. Все было спокойно, биоэнергетическая активность не превышала фоновые значения.

С Тамарой в штабе работал один из технарей, Николай Довбунь, медлительный мужчина средних лет. У него было плохое зрение, но он стеснялся носить очки и мучился с контактными линзами, вызывающими сильную аллергию. Из-за вечно красных глаз Довбуня в группе прозвали «кролем», однако специалистом он был хорошим, и Тамара относилась к нему с уважением и сдержанной жалостью.

Штаб размещался в огромной квартире, бывшей коммуналке, на втором этаже старого купеческого дома. Помимо большого трехоконного зала, где стояла аппаратура и дежурили координаторы, здесь имелось еще пять комнат и просторная кухня, все еще хранящая запахи давным-давно съеденных хозяйских борщей и холодцов. Большинство помещений занимало оборудование, две комнаты были отведены под общежитие для отдыхающих смен оперативников, Тамаре же достался крохотный закуток, видимо, переделанная кладовка, после ремонта превратившаяся в отдельную комнатку. Здесь помещались узкая кровать, тумбочка и вешалка.

Зареченск оказался удивительно уютным и тихим городком, с неизменной центральной улицей Ленина, обрубками тополей в скверике у здания бывшего горсовета и многоэтажками на окраине. Весь центр города был застроен одно— и двухэтажными домиками-особнячками середины девятнадцатого века, с подворотнями, флигелями, мезонинами, мансардами и потемневшей от времени лепниной на фасадах. Вдоль нешироких улиц тянулись каменные заборы, над которыми торчали голые ветви яблонь.

Заглянув в Интернет, Тамара узнала, что Зареченск из-за такой патриархальной «натуры» слыл настоящей Меккой у киношников и здесь постоянно работала хотя бы одна киногруппа.

История города во многом повторяла судьбу других подмосковных поселений. Впервые люди обосновались в здешних местах сразу после того, как чуть-чуть просохло Великое болото, возникшее на месте растаявшего валдайского ледника. [15] Это были охотники на мамонтов, овцебыков и северных оленей. Они обогатили местный краеведческий музей большой коллекцией кремневых наконечников для копий и стрел, костяных игл, рыболовных крючков и бивней вымерших волосатых слонов.

В древнерусских летописях Зареченск впервые упоминался на сто с лишним лет ранее Москвы и почти четыре века был столицей собственного удельного княжества. Находясь на высоком яру в месте впадения Камаринки в Пахру, Зареченский кремль вплоть до конца восемнадцатого века стоял на страже юго-западных подступов к столице, а раскинувшийся на склонах холма город был крупным центром торговли и ремесел.

Спасский монастырь, выстроенный при Иване Грозном, также первоначально создавался как мощная крепость с семью круглыми башнями и высокими каменными стенами. На строительство монастыря жертвовали деньги сам грозный царь и большинство его соратников, включая такие одиозные фигуры, как Малюта Скуратов и Федор Басманов. По непроверенным сведениям, вычитанным Тамарой все в том же Интернете, при монастыре одно время жили несколько десятков привезенных по приказу занедужившего царя кольских шаманов и ворожей.

Камлания нойдов не помогли Ивану Васильевичу — царь умер, разразилась Великая смута, и вокруг Зареченска закрутилась кровавая метель. Кто только не пробовал на крепость белокаменные стены кремля и монастыря! Поляки воеводы пана Лисовского, крымчаки хана Казы-Гирея, запорожские казаки гетмана Сагайдачного, мало отличавшиеся от них разбойники из лесной армии атамана Исаии Афанасьевича Суходолова… Удивительно, но Зареченск сумел выстоять в этой бойне во многом благодаря умелому руководству, которое осуществлял странный дуумвират — князь Текин-Бельский и настоятель Спасского монастыря отец Галактион.

Самой трагической страницей в истории города стало нашествие «Гранд-Арми» [16] Наполеона. Отступая из Москвы, император пребывал в тяжкой депрессии — война развивалась не по его замыслу. С одной стороны, русские потеряли огромную территорию, пожертвовали своей древней столицей, а с другой — они изрядно обескровили соединенные войска Бонапарта, при этом умудрившись сохранить армию и не утратить боевого духа.

Когда передовой отряд французов подошел к Зареченску, его встретил гарнизон города, состоящий из инвалидной роты [17] при двух орудиях. Впрочем, долгого боя не получилось — расстреляв весь порох, защитники города утопили пушки в Пахре и ушли в леса.