Больше он ничего не говорил и стоял как истукан, пока сестра совала ему в карманы шоколадки для детей. Ковер, казалось, жег ему ноги, во всем теле была усталость. Вацлав зевнул.

— Ну, будь здорова, сестренка. Я бегу на поезд. Ты… выбирайся к нам. Мой Вашек тебе понравится… И Божка…

Он не докончил фразы. В темной передней лязгнул в замке ключ, стукнула дверь. Ирена нервным жестом поправила волосы, стараясь сохранить самообладание.

С Ражем они встретились уже в передней. Он причесывался перед зеркалом, машинально насвистывая модную песенку и не подозревая, что в доме гость.

— Привет, киса! — обратился он к Ирене, но, увидев в дверях за ее спиной громоздкую мужскую фигуру, удержал шутку, готовую сорваться с языка.

— Здравствуй, Ондра! — ответила она и прошептала после томительной паузы: — Это Вашек, мой брат… Я тебе рассказывала о нем. Он приехал в Прагу на…

— А-а, редкий гость! — сказал Раж, стараясь говорить веселым тоном, но оставил это намерение, взглянув на каменное лицо гостя. Вашек, представлявший себе зятя совсем иным, был немного удивлен его крепкой, мужественной фигурой и приятным лицом, которое с первого взгляда вызывало доверие. Так вот ты каков! Они мерили друг друга сосредоточенным взглядом, и в этот критический момент каждый успел оценить характер другого.

Раж первым нарушил молчание.

— Очень приятно. Я — Раж, — невыразительно сказал он, стараясь, чтобы эта трафаретная фраза прозвучала как можно холоднее и послужила учтивым намеком на то, что гостю пора уйти. Ражу сегодня было совсем не до семейных разговоров.

Он протянул руку.

— Страка, — выпалил Вашек, и это прозвучало как выстрел. «Прелестная свирепость! — подумал Раж; его забавляло, что этот неотесанный пролетарий не скрывает своей классовой ненависти. — Погляди только, как у него напряглись скулы и углубилась складка у рта. Прозрачен, как стеклышко!»

«Что же дальше, голодранец, покажи свои когти! Ну-ка!» — взглядом сказал Раж своему шурину.

Это была ошибка.

Вашек заметил пренебрежительную улыбку и протянутую руку и, после недолгого колебания, протянул свою и со всей силой сжал пальцы противника. А ну, еще покрепче! Вашек стиснул зубы, весь напрягшись в этом рукопожатии, вкладывая в него всю свою классовую ненависть. Это было глупо. Вашек чувствовал, что жмет не мягкую изнеженную ручку барчука, — нет, этот парень сопротивляется. Ну, я тебе покажу! Вашек сжал еще крепче. Рука Ража была как в железных тисках, но он не пикнул, несмотря на острую боль. Ему даже удалось выдавить из себя улыбку, хотя на лбу у него выступил пот и в глазах потемнело. Выдержать! Прошло несколько ужасных секунд. Ирена затаила дыхание, испуганно глядя на них, замершая, онемевшая.

Вашек отпустил руку Ража, нахлобучил кепку на русую голову, пробурчал небрежное приветствие и быстро взялся за ручку двери. На пороге он обернулся и выразительно кивнул Ирене, не глядя на ее мужа, который приходил в себя и пытался пошевелить онемевшими пальцами.

Дверь хлопнула.

Торопливо шагая по сумеречной улице, среди темных особняков, шлифовальщик Вацлав Страка сердито фыркнул вслух: «Привет, киса!» Он задумчиво покачал головой и подавил желание лягнуть переполненную урну, которая попалась ему на пути. Сунув руку в карман куртки, он нащупал кулек с размякшими шоколадками. «Олух я!» — подумал Вацлав, вытащил кулек и сердито швырнул его, словно избавляясь от ненужного груза, и даже сплюнул. Внутреннее напряжение ослабло, и Вацлав начал рассуждать трезво. Вот противная история!

Он ускорил шаг и вскочил в тронувшийся трамвай.

5

После ухода брата Ирена села на ручку кресла, опустив руки на колени. Стук двери вывел ее из мучительного и горького оцепенения. В ванной слышался плеск воды, усталый Ондра умывался под краном.

Ирена подошла к нему, стала, опершись о косяк, и молча, с отсутствующим выражением лица, смотрела, как он с удовольствием брызжется в холодной воде, пригоршнями бросая ее на лицо и шею. У него была красивая выпуклая грудь, словно вылепленная из гибких мускулов, при каждом движении ходивших под кожей. Подняв взгляд, он увидел в дверях жену и попытался улыбнуться ей.

— Ну, девочка, есть что-нибудь новое? — спросил он, с удовольствием растираясь полотенцем.

Она пожала плечами, сплела пальцы, оперлась руками о дверь и положила на них голову.

— Ты сердишься?

Ондра даже перестал вытираться.

— За что? — удивился он.

— За Вашека.

Ондржей весело покачал головой.

— Глупости! Все это в духе сегодняшних событий. Дорогому шурину не удалось вывести меня из равновесия. Вот жать руку — это он умеет. Надеюсь, что лекция красного агитатора не повредила твоему здоровью.

По торопливым движениям Ондржея чувствовалось, что у него нет сегодня ни времени, ни охоты вести пустяковые разговоры. Он надел рубашку, ласково обняв Ирену, увел в комнату, кинулся на кушетку у окна и закрыл глаза.

— Паршивый день, девочка, — сказал он устало, лежа на мягких подушках. — Есть от чего приуныть. Не приходили ко мне Фальта и адвокат Лазецкий? Я их жду, нам сегодня надо кое-что обсудить.

Зевнув, он спросил, что Ирена делала днем, и, не дождавшись ответа, уснул, закинув руки за голову. Когда Ирена зажгла торшер, Ондра проснулся, ошалело поглядел на свет и взглянул на ручные часы.