Хорболлоб не верил своему счастью — несколько минут назад ему грозила мучительная смерть, а теперь вдруг предстояло хлопотать об угощении, которое преподнесет соседям и родственникам его новая невестка. Он решил не терять зря времени.

— Так ты иди к госпоже рани и договорись с ней, — стал он торопить Ниши.

— Хорошо, хорошо, сейчас иду, — сказала Ниши и вышла в соседнюю каюту.

— Что тебе говорила эта женщина? — поинтересовался лейтенант у Хорболлоба.

— Да так, ничего особенного, — неохотно ответил тот.

— Чего же тогда ты ревел?

— Кто? Я? — возразил Хорболлоб. — Я не ревел.

— Эх вы, бенгальцы, — презрительно процедил сахиб. — Лгуны, каких мало.

— О чем ты беседовала с моим свекром? — спросила Деви у Ниши, когда та вошла к ней.

— Пыталась выяснить, не могу ли я чем-нибудь услужить ему, — ответила та.

— Послушай, Ниши, — с упреком сказала Деви, — я вижу, что лукавство — это единственное, что ты не отдала великому Кришне. Решила приберечь для себя?

— Богу ведь всегда отдают только самое лучшее в человеке, — напомнила ей Ниши. — Зачем ему худшее?

— Тебе уготован ад, — вздохнула Деви.

9

Буря утихла, и баркас остановился. Деви глянула в окно — уже рассвело.

— Ниши, — сказала она подруге, — посмотри, какое чудесное, доброе утро.

— Да, — сказала Ниши, — значит, мое время пришло.

— Почему твое? — возразила Диба. — Скорее уж мое.

— Я имею в виду не время суток, — пояснила Ниши, — а совсем другое. Добрым я называю тот час, когда я не нужна. Теперь он настал — Деви Чоудхурани исчезает, а вместе с нею и я. Поэтому-то сегодняшнее утро доброе.

— О чем ты болтаешь, негодница? — рассердилась Деви.

— Я говорю правду. Деви Чоудхурани умерла, а Профулла воскресла. Сегодня она отправится в дом своего свекра.

— Ну, до этого еще далеко, — заметила Деви. — Пойди скажи, чтобы закрепили баркас.

Ниши отправилась исполнять поручение. Она проследила за тем, чтобы судно привязали к берегу, и вернулась.

— А теперь узнай у Ронгораджа, где мы, — сказала ей госпожа. — Как далеко отсюда до Рангпура и где находится Бхутонатх?

Ронгорадж дал исчерпывающий ответ на оба вопроса:

— За одну ночь мы прошли столько, сколько обычно проплывают за четверо суток. До Рангпура теперь далеко, несколько дней потребуется, чтобы добраться. А в Бхутонатх можно попасть посуху. Один день уйдет на дорогу.

— Паланкин с носильщиками здесь достать можно? — спросила Ниши.

— Если за дело возьмусь я, то все добудем, — заверил ее Ронгорадж.

Ниши сообщила Деви полученные сведения.

— Хорошо, — рассудила та. — Пусть тогда мой свекор совершает омовение.

— Так рано? — удивилась Диба. — К чему такая спешка?

— Ты, видно, позабыла, что его сын всю ночь просидел на ветру? — напомнила Ниши. — Не всякий способен преодолеть море по пути в Ланку.

Она позвала Ронгораджа и в присутствии Хорболлоба сказала:

— Сахиба мы повесим, а брахмана разрешили не сажать на кол. Приставь к нему подобающую стражу, и пусть идет совершать омовение.

— Насчет меня уже все решено? — с надеждой спросил Хорболлоб.

— Моя просьба удовлетворена. — Ниши заговорщически подмигнула ему. — Иди совершай омовение.

— Стража — это слуги, которые помогут ему при обряде, — шепнула она Ронгораджу на ухо.

Тот отправил брахмана на берег, обставив все надлежащим образом.

— А теперь пора уладить дело с сахибом, — сказала Деви. — Нужно отправить его в Рангпур. Это очень далеко отсюда, пешком ему не добраться. Дай ему сто золотых на дорожные расходы.

Ниши отнесла деньги Ронгораджу и, вручая их, передала повеление Деви, а заодно добавила несколько слов от себя.

Следуя ее распоряжениям, Ронгорадж взял двух ратников и вместе с ними явился к англичанину.

— Пошли! — сказал он офицеру.

— Куда ты собираешься меня вести? — насторожился лейтенант.

— Никаких вопросов! Не забывай, что ты пленный, — строго ответил Ронгорадж и вышел из каюты.

Сахиб молча последовал за ним. С двух сторон его конвоировали ратники. Они спустились на берег и прошли мимо Хорболлоба.

— Куда его ведут? — поинтересовался Хорболлоб у Ронгораджа.

— В лес, — коротко ответил тот.

— Зачем?

— Мы его там повесим.

Хорболлоб задрожал. От страха он сразу забыл все мантры, которые следовало произносить при омовении, и закончил обряд совсем не так, как полагается.