– Фингал говорил о стихотворении, - сказал Реган. – Что это? Заклинание? Чары, как те, что поют исправители разума?

Боги, хотелось оказаться где-то далеко, одной и забыть об этом деле. Но иначе Реган и его товарищи умерли бы. Я кашлянула. Мятежники на открытой местности заканчивали свое темное дело – ножи рассекали горла, мечи опускались вниз. Никто не брал узников. Мятежники снимали с мертвых Силовиков то, что могло пригодиться: теплые перчатки, оружие, обувь. Своих погибших они отнесли к одному краю. Там их укутали в их плащи. Четверо. Большая потеря для маленькой группы.

Флинт стоял на коленях рядом с мертвым Силовиком. Он не двигался, лицо его было пепельным. Что он делал? Кто-то закрыл его от моего взгляда, встав на пути.

– Скажи, Нерин, - заговорил Реган, не отрывая взгляда от моего лица. – Твой дар невероятен. И очень важен для нас. Стихотворение. Дело явно не в нем.

Гарвен получил лекарство и притих. Четверо или пятеро мятежников столпились вокруг него, один протягивал флягу с водой. Другие тихо говорили. Фингал выпрямился и пошел к нам с мрачным видом.

– Мы не можем поднять эти камни, - сказал он Регану, - хотя они думают попробовать веревками. Придется отрезать ногу Гарвену. Но это будет слишком высоко. Шансы малы.

– Спаси нас, Черная ворона, - прошептал Реган.

– Он попался, потому что я не знала, что делаю, - выдавила я. – Если бы я освоила свой дар, я бы управляла падением камнемона. До этого дня я не понимала, как опасна сила Зовущей. Я не могу выразить свое сожаление.

– Мы сражаемся, - сказал Реган. – Мы побеждаем или проигрываем. Некоторые ранены, некоторые умирают. Иначе думать нельзя, или мы не сможем идти вперед. Но я мог проиграть сегодня вместе со всеми, и мог лежать с ними в своей крови. Ты зовешь это камнемоном? Разве это не существо из детской игры?

– Реган? – Фингал все еще ждал приказ от главы.

– Если его можно вытащить только так, лишайте ноги. Но пусть сначала попробуют веревки, хотя всем видно, что камни слишком тяжелые.

Кивнув, Фингал пошел к бедняге под камнем. Выбор был ужасным. Я знала из своего опыта помощи бабушки в исцелении, как мало шансов выжить с такой раной, да еще и без ноги. Гарвен был бойцом. А теперь он сражаться не сможет.

Тали встала за Реганом, она была такая же высокая, как он. Она сняла ткань, закрывавшую ее лицо, показав решительную челюсть, прямой нос и полные губы. Она была моложе, чем я думала, может, на пару лет старше меня. На ее шее была татуировка, как у Фингала – летящие птицы, возможно, вороны.

– Они сказали, что это сделала ты, - сказала она, и взгляд ее был полон той же горечи, что и голос. – Чары. Магия. Жаль, что твоя магия не выбирает, где они, а где свои. Нам говорили, что Зовущая будет ценной. Если это твоя сила, то проблем от тебя будет больше, чем пользы.

– Хватит, Тали, - сказал Реган. – Нерин, все так просто? Ты произносишь стихотворение, и существо слушается тебя?

– Не совсем, - я пыталась подобрать слова. Я все время скрывала свой дар. Я боялась говорить о добром народце, силе холодного железа и дарах людей. Даже с Флинтом я была осторожна. Говорить открыто было так же опасно, как прыгать с вершины горы. – С камнемоном это получается, но магия не работает, пока не сложишь правильное стихотворение. Но так призывать их может только Зовущая, насколько я знаю. А еще… есть другая часть, но я не могу описать ее. Не могу подобрать слова.

Это чувство было, когда я сознательно обращалась к доброму народцу. Я искала в себе, касалась чего-то глубоко, чего-то старого…

– Это чувство, - сказала я. – Древнее и сильное. В некоторых местах сильнее, чем в других. Это связь с землей, водой, ветром и огнем. Понимание, что существует в них. Это связь с волшебным народцем Олбана, с любыми из них. Я вижу их, хотя другие не могут. Если я зову, они приходят, - я замешкалась. – Говорят, Зовущая может быть сильнее этого, но нужно особое обучение.

– Камнемон, - фыркнула Тали. – Нельзя было попросить его упасть только на нашего врага? Нельзя было подумать о том, что делаешь?

– Думаешь, я рада, что ранила одного из вас? – рявкнула я, не сдержав гнев. – Я сделала это, потому что Фингал просил о помощи. Вы могли проиграть. И хотя ты можешь презирать меня, я думаю, что мятежников Регана стоило спасать. Я хотела присоединиться к вам с момента, когда три года назад Силовики в бою убили моего брата. Мне нужно было действовать быстро. Повернуть исход в вашу пользу. Но я не обучена использовать дар. Не обучена. И что случилось… Как я и говорила, я глубоко сожалею, - и когда Тали и Реган ничего не сказали, я добавила. – Камнемон отвечает на простые стишки, какие сочиняют дети. Сложного у него не попросить. Я просила упасть, и он упал.

Лицо Тали переменилось. Горечь и боль сменились глубокими раздумьями.

– Но… - начала она. – Значит, что ты можешь…

Я поняла, что ее задело.

– Возможно, - сказала я, сердце колотилось. Я оглянулась на обломки камнемона и людей у попавшего под камень мятежника. – Я не просила камнемона умереть, так что, может, удастся его поднять, - Реган тихо присвистнул, а я добавила. – Не обещаю, что это сработает. Я новичок в этом. Но я попробую, - я не хотела больше использовать дар. Я не хотела принимать решения о жизни и смерти. Но нужно попробовать. Иначе человек умрет или потеряет ногу. А камнемон? Он может пролежать так сотни лет, пока другой Зовущий не нашепчет нужные слова на его каменное ухо.