— Удивительно, как редко здесь, в Силиконовой долине, можно даже услышать термин "рабочий класс". Конечно, существует и огромное неравенство доходов, и эксплуатация временных работников, и все такое. Но здесь регистраторы и секретари имеют больше шансов получить долю в стартапах новых компаний, чем где бы то ни было. Так называемая новая экономика, о которой все говорят и пытаются сделать вид, что пролетариат является ископаемым. Это не совсем так в ваших книгах, верно?

— Я согласен с определением старой социалистической партии Великобритании, что любой, кто должен трудиться на кого-то другого ради заработка, является членом рабочего класса. Вы можете иметь акции, но могли бы вы уйти в отставку и жить на это? Если нет, то вы все еще в составе рабочего класса! Конечно, существует проблема перекрывающихся множеств, нечетких определений, и Силиконовая долина в настоящее время является своеобразным феноменом классовой мобильности в США... Но в своих произведениях я предполагаю, что даже если тяжелая и грязная работа будет и дальше перекладываться на машины или трудящихся так называемого третьего мира, всё-таки доля населения, зависящего от оклада или зарплаты (дополняющихся, возможно, самозанятостью и спекуляциями), будет возрастать. Даже в "Звездной фракции" положение изменилось ненамного — почти каждый в этой книге хоть чуть-чуть, но капиталист.

[Но] сопротивление и революции в моих книгах не обязательно относятся к рабочим даже в самом широком смысле, и они даже не социалистические. Они представлены как народные восстания против Нового Мирового Порядка, которые сами по себе могут привести только к дальнейшему кризису общества: "То, что мы принимали за переворот, было только мигом падения".

— Ваш третий роман , "Подразделение Кассини", произвел на меня впечатление менее политизированного, чем два предыдущих. Ваш американский издатель, кажется, считает, что серьёзность ранних произведений может отпугнуть американскую аудиторию. Но я не хотел бы, чтобы вы расширяли свой тираж, размывая идейную составляющую.

— Я тоже не хотел бы. "Подразделение Кассини" проще, чем два других, потому что имеет менее сложную структуру и потому что в нем нет ни одного чертова троцкиста! Но я надеюсь, что неразрешимые проблемы искусственного интеллекта, нравственности и права сильного столь же занимательны, как и политические конфликты других романов.

— Американский киберпанк в основном старается избежать серьёзного анализа общественных проблем в любом виде. Последний роман Брюса Стерлинга пытается что-то сказать по теме, но Уильям Гибсон и Нил Стивенсон предлагают нам модели социумов, в которых критическое осмысление политики практически отсутствует. Пэт Кэдиган сказал мне несколько месяцев назад, что навязчивые идеи американского киберпанка объясняются тем, что авторы относятся к одному и тому же поколению американских беби-бумеров, воспитанных в пригороде, взращенных телевидением, слушавших рок и куривших травку. Марксистская революция не очень вписывается в их темы, верно?

— Вы только что назвали четырех писателей, которыми я больше всего восхищаюсь! Привнесение политики в тексты, возможно, связано с британским менталитетом... Североамериканский киберпанк определяется не тем, как они росли, но тем, чем они стали; что они видели, присутствуя на переднем крае происходящих перемен. И это видение было довольно пророческим. Оно в некотором смысле вызвало к жизни Сеть и Интернет, так же как Золотой век научной фантастики предшествовал космической программе. Задолго до того, как стать программистом, и уж точно задолго до триумфа Интернета я заметил, что программисты общаются так, словно их разумы витают в виртуальном пространстве, в будущем киберпространстве Гибсона. И это ещё были респектабельные, профессиональные программисты. Хакеры, должно быть, намного безумнее.

Они верили, что мир изменяется и политика навсегда остается за поворотом. Политики не сделали ничего, кроме создания препятствий на их пути. Заповедью хакеров стала не борьба, а обход препятствий. Интернет является двигателем анархии даже в отсутствие анархистов потому, что это стихийная сила, естественное состояние прямо из Локка или даже Гоббса, и она работает... Как Мюррей Ротбард, вроде бы, сказал о Нью-Йорке: "Это и есть война всех против всех, и мы отлично справляемся!"

— Говоря о последних вещах Уильяма Гибсона, один из наиболее поразительных моментов состоит в том, как изменились отрицательные герои. Силы зла обычно представляли транснациональные корпорации и зловещий искусственный интеллект, теперь же это сами средства массовой информации — таблоиды, телевидение, одержимость жизнью знаменитостей. Как вы думаете, это является отражением текущего экономического бума в США? Писателям-фантастам, особенно здесь, на западном побережье, нелегко думать о ближайшем будущем в такой же мрачной тональности антиутопий — трущоб, катастроф, эпидемий СПИДа и наркотиков, которая была так популярна в поздних 80-х. Вместо этого, акцент делается на манипуляторах из СМИ, которые специализируются на оболванивании масс в новых экономических условиях.

— Как ни странно, последняя речевка ситуационистов, на которую я наткнулся: "Двести фараонов, пять миллиардов рабов", тщательно исследуемая, потрясающе точная и, видимо, написанная неизвестным автором на офисном компьютере, — выражает самую суть переплетения двух аспектов нашего бытия: гламура и нищеты, технологических прорывов и потогонных мастерских, информационной индустрии и индустриализации информации. Я не проверял, но утверждается, что 5 процентов британской рабочей силы занято в 24-часовых банковских и кредитных колл-центрах — низкооплачиваемые, неорганизованные, постоянно работающие в условиях нервного и физического стресса. Вот вам и связь между видеошоу и видеонаблюдением. Нас всех показывают по телевизору, но большинство переживает свои 15 минут славы в закрытых телесетях.

— Тем не менее, во всех ваших романах присутствует надежда, оптимистическое по сути убеждение, что, как сказано в финале "Каменного канала", предела нет. В некотором смысле, самая марксистская идея ваших книг заключается в том, что прогресс действительно существует.

— Да, я верю, что он существует на самом деле, и могу подтвердить одной из моих любимых цитат историка-марксиста В. Гордона Чайлда: "Прогресс реален, даже когда прерывист. Кривая взлета оказывается серией подъёмов и впадин. Но данные археологии и исторических записей подтверждают, что ни один спад никогда не оказывается ниже предыдущего уровня, а каждый подъём превосходит предшествующий".