Шрифт:
– Марк, у неё в Москве дочь замужняя живёт и не в роскоши.
– А, это нам на руку... Когда собираешься выезжать, работа твоя здесь пока потерпит...
– Так, через недельку, другую могу и отправляться, только надо с квартирой уладить, с дочерью определиться, и можно вылетать...
– Да, с дочерью твоей хлопот хватает и на меня она почему-то смотрит, как на врага народа.
– Марик, если честно, именно ты явился причиной нашей размолвки, а ведь раньше мы с ней никогда не выясняли отношения, такую понимающую мать и дочь надо было ещё поискать...
– Фрося, ты сама сможешь разобраться со своей дочерью, раз ты здесь, значит от меня не отступилась...
Мужчина блеснул глазами, но Фрося не отреагировала.
– До моего приезда из Сибири, пусть посидит на даче, а потом надо определить Риту в школу, Майю в детский сад, и хочу Аню куда-то устроить на работу, а то она свихнётся дома сидевши.
– Всё правильно и я подсоблю тебе в этом.
Двое недавно ещё почти незнакомых людей вели непринуждённо разговор, касающийся очень важных жизненных проблем и вопросов, где были необходимы взаимное доверие и поддержка друг друга.
глава 40
Далеко за полдень Фрося вернулась домой.
Ани ещё не было, а ей не терпелось померить вещи, так заманчиво выглядывающих из красивых целлофановых импортных упаковок.
Удивительней всего, что Марк даже не поинтересовался её размерами, а так на глаз выдал ей такие пикантные вещи.
Первым делом она померила бюстгальтеры, один был чехословацкий, другой французский.
Грудь Фроси уютно улеглась в изящные чашечки приятного для тела материала, вокруг сильно открытого декольте струились нежные кружева.
Глянув на советские бюстгальтеры, что она сама купила в отделе нижнего белья в магазине у Марка, она их сразу же положила, не меревши в полку, на каждый день пойдёт.
Через прозрачную упаковку она с вожделением смотрела на колготки - одни телесного цвета, другие потемней, но их она открывать не будет, ещё затяжки сделает своими грубыми руками после работы на даче.
Посмотрела на свои ногти... Какая срамота, одним словом, деревня, надо будет перед полётом к Аглае сделать маникюр, пора уже полностью соответствовать статусу москвички.
И, всё же не выдержала, и распечатала ажурные колготки, натянула их на свои длинные стройные ноги...
Вот, это да, какая красотища...
Она иногда видела такие в театре у жён высокопоставленных лиц, даже мысли не было приобрести где-то, а на тебе, они уже на ней.
И, вот, в её руках голубая кофточка с перламутровыми маленькими пуговками.
Фрося продела в рукава тончайшего шёлка руки и вдруг в зеркале заметила, стоящую в дверях спальни дочь, которая с широко раскрытыми глазами смотрела на наряжавшуюся мать:
– Ой, Анютка, я и не слышала, как ты вошла...
– Ничего удивительного, такие шмотки на тебе, не грешно, что голову потеряла.
Аня восхищённо пощупала кружева бюстгальтера и материал кофточки.
– Полный отпад, мамуль, можно в высший свет выходить, равных тебе не будет.
Застегни пуговки, дай на тебя посмотреть, надо только юбку какую-то подходящую надеть, а то с этими колготками смотрится вульгарно.
Фрося шутя, хлопнула смеющуюся над ней дочь ниже пояса:
– Всё, хватит смеяться над старой матерью, лучше расскажи, что у тебя нового, настроение, похоже, стало гораздо веселей...
Они прошли на кухню и принялись разогревать на плите вчерашнюю еду к обеду.
Пока они кушали, Аня выкладывала новости:
– Мамуль, меня там встретили очень хорошо.
Правда, вначале чувствовалось какое-то недоверие, а, как иначе, вдруг подосланная, они мне так потом сказали.
После того, как я им отдала письмо от доверенного человека из Вильнюса и рассказала свою историю, они просто обласкали меня словами.
Заверили, что в ближайшее время будет послабление отказникам, что даже людей замешанных в Ленинградском процессе и то, стали выпускать в Израиль.
Ты, наверно не знаешь, о чём идёт речь?!