Все на защиту революции.

Все против международных хищников-империалистов.

Все на защиту борцов против германских насильников.

Вперёд, работницы, рабочие и красноармейцы, на защиту трудового народа, против всех палачей, против всех шпионов и провокационного империализма.

Вперёд к свержению германского империализма, морящего нас голодом.

Смерть всем насильникам и палачам империализма.

Позор всем, кто вместе с немецкими шпионами идут на подавление восставших против Вильгельма рабочих и крестьян...

Да здравствует мировая социалистическая революция".

Спустя три часа после покушения в отряд явился лично Феликс Дзержинский в сопровождении трёх сотрудников ВЧК и потребовал немедленно выдать ему Блюмкина и Андреева (в германском посольстве остался их мандат, шляпы и красный кожаный портсигар, потому вычислить террористов не было никаких проблем). Но, чтобы не выдать своих товарищей по партии, эсерам пришлось обезоружить и арестовать самого Дзержинского.

— Где Блюмкин? — спросил Дзержинский, обратившись к Попову.

— Уехал больной на извозчике.

— Кто это видел?

— Заведующий хозяйством, — пожал плечами Попов.

— Позовите его! — приказал Дзержинский.

— Я здесь.

— Мне доложили, что Блюмкин скрывается здесь, — своим колючим взглядом пронзил хозяйственника председатель ВЧК.

— Нет, он уехал в больницу.

— В какую?

— Почём я знаю.

— Хорошо, — Дзержинский снова повернулся к Попову. — Дайте мне честное слово революционера, что Блюмкина у вас нет.

— Даю слово, что не знаю, здесь ли он.

— Тогда я осмотрю помещение.

— Пожалуйста, — разрешил Попов.

Дзержинский со своими сопровождающими стал осматривать каждую комнату. В это время в штабе Попова проходило внеочередное совещание членов ЦК партии левых эсеров. Наконец, Спиридонова решила, что хватит играть с Дзержинским в казаков-разбойников. Она направила к нему двух членов ЦК Прошьяна и Карелина, которые и сказали:

— Феликс Эдмундович, не стоит вам искать Блюмкина. Граф Мирбах убит им по постановлению ЦК нашей партии и, соответственно, всю ответственность берёт на себя ЦК.

Дзержинский едва заметно вздрогнул, глянул в ту комнату, откуда вышли Прошьян с Карелиным, и увидел там практически весь состав ЦК ПСЛР: Спиридонову, своего заместителя Александровича, Трутовского, Черепанова, Фишмана, Камкова.

— Хорошо, тогда я объявляю арестованными вас, — Дзержинский посмотрел на Прошьяна с Карелиным.

К ним было направились чекисты Трепалов и Беленький. Но эсеры, вместо того, чтобы проследовать за чекистами Дзержинского, быстро укрылись в комнате штаба, откуда прошли в другую комнату. Дзержинский пошёл за ними, но его не пустили часовые матросы с винтовками с примкнутыми штыками.

— Извините, товарищ Дзержинский, у нас приказ никого из посторонних сюда не пускать.

— Это я, председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии Дзержинский, здесь посторонний?

И тут вперёд решительно шагнул Дмитрий Попов:

— Товарищ Дзержинский, сдайте оружие.

Дзержинский обежал взглядом чекистов и с горечью воскликнул:

— Неужели вы позволите, чтобы какой-то господин разоружил меня, председателя Чека, в отряде которой вы состоите?!

Но едва он это произнёс, как на него накинулись чекисты-левые эсеры, схватили его за руки и обезоружили.

Однако Дзержинский, на удивление, ничуть не потерял самообладания. Он пришёл в ярость от такого поворота событий и обратился к Попову:

— Вам что, советская власть не нравится?

— Нет! Мы не против советской власти, но такой, как теперь, не хотим. Теперешняя власть — соглашательская шайка во главе с Троцким и Лениным, которые довели народ до гибели и почти ежедневно производят аресты и расстрелы рабочих. Если теперешняя власть не способна, то мы сделаем, что можно будет выступить против германца.

Дзержинский понял, что этих ребят не переубедить. И он решил идти ва-банк.

— Отдайте мне ваш револьвер!

— Зачем? — опешил Попов.

— Я вас расстреляю как изменника!

После небольшой паузы, чекисты рассмеялись от этих слов. Дзержинский, тем временем, взял себя в руки и уже спокойно продолжил:

— Разве так делают восстания? На вашем месте я расстрелял бы себя немедленно. Ну, чего же вы медлите? Вы — подлые трусы и изменники!

— У вас были октябрьские дни, у нас июльские, — вышла к Дзержинскому Спиридонова. — Мир сорван и с этим фактом вам придётся считаться. Мы власти не хотим, пусть будет так, как на Украине. Мы пойдём в подполье, пусть немцы займут Москву.