Шрифт:
Через несколько минут после того, как Чонг Ли, притащивший хозяину не ту упаковку лейблов, был отправлен за нужным товаром, хранившимся в дворовом гараже, входная дверь цеха лязгнула и распахнулась под ударом тяжелого армейского ботинка. Трое амбалов в масках, ворвавшиеся в подвал, обрушили настоящий шквал автоматных очередей, под которым первыми упали хозяин Чжан и его русский партнер. Спустя несколько секунд были расстреляны и все остальные работники цеха. Чонг Ли, с упаковкой на спине, увидел убийц в тот момент, когда те, выскочили из подъезда, и замер, вжавшись в стену гаража. Три амбала в черных шапках с прорезями для глаз, натянутых на физиономии, прошли в каких-нибудь двух метрах. Чонг Ли, выросший в цирковой семье, умел оставаться невидимым и неподвижным часами, даже если вокруг не было спасительной полуночной темноты…
Лянь от ужаса зажала себе лицо руками.
— Это я, я виновата!
— Не говори глупостей.
— Я! Я!!
— Ты? Нет, я не верю…
Лянь больше не отвечала.
Чонг Ли внимательно посмотрел на подружку и понял, что это всерьез.
— Но как такое может быть?
— Понимаешь… Я сказала подружке… она торгует за соседним прилавком… Я сказала, что ты мне позвонил. Что у тебя неприятности, но ты жив. Я не думала, что это так опасно. — И Лянь заплакала.
Чонг Ли погладил ее по голове и прижал к плечу.
— Ты не кори себя. Просто не доверяй ей больше. Главное, вообще никому не рассказывай о том, что говорила со мной и видела меня. А то знаешь… теперь все может случиться.
Лянь всхлипнула и закивала. Мороженое белыми и красными каплями текло по ее руке, но она этого не замечала. Они шли по стройплощадке, вдоль высокого глухого забора.
Шум стройки остался позади, а здесь был пустырь, лежали несколько бетонных блоков, впереди виднелись будки, в каких обычно живут строители. Лянь все еще лизала мороженое и рассеянно оглядывалась.
— Слава богу, здесь мы в безопасности, — выдохнула она.
— Почему именно здесь?
— Тут работает моя двоюродная сестра. Устроилась чернорабочей.
— И как же она нас защитит? — улыбнулся Чонг Ли. — Это русская стройка? Или наша?
— Кажется, русская. Видишь? — Она показала ему на двух рабочих-строителей, которые шли в полусотне метров от них. Строители, по виду таджики, через несколько секунд скрылись из вида.
— Твоя сестра упорная девушка — получила работу у русских. Наверно, ей хорошо платят, да?
— Не знаю. — В ее голосе прозвучало деланое безразличие.
— Лянь, я помню, тебе тоже не нравилось работать на рынке. Ты говорила, что на такие деньги смешно жить.
— Не обращай внимания, это были просто слова. Я очень уставала с непривычки и болтала ерунду.
— Я рад… Люди говорили… что ты хотела пойти работать к господину До. Я подрался с одним парнем, который говорил о тебе такое.
— Завистливые люди придумывают гадости о порядочных китаянках, чтоб помешать чужому счастью. Но мы же будем счастливы, да?
Лянь взял ее за руку, посмотрел в глаза.
— Да! Как только все утихнет и меня перестанут искать, я найду работу. И заработаю много денег. Может быть, даже вернусь к своему призванию…
— Любимый, я знаю.
Девушка увлекала его все дальше от входа на стройплощадку, дальше от лязга и шума, в сторону подсобок.
— И мы получим разрешение родителей. И моих, и твоих…
— Я как раз хотела тебе сказать. Из-за этого я и настаивала на встрече…
Чонг Ли смотрел на нее, затаив дыхание.
— Я получила письмо от родителей. Они согласны, чтоб я вышла за тебя замуж.
— Заранее?!
— Заранее.
— Лянь! Любимая!
Чонг Ли обнял девушку за плечи. И тут же, как застенчивый подросток, стал суетливо копаться в карманах.
— У меня есть подарок для тебя! Я сумел его сохранить, хотя бегал, как заяц. Конечно, на кольцо я еще не скопил… это так, пустяк, но к свадьбе может пригодиться.
Максаков
В 23-летнем возрасте организационные способности Виталия Максакова проявились уже в достаточной степени, чтобы сделать его главой комсомольской организации одесского института, в котором он учился. Но к тому времени Горбачев развернул движение так называемых кооперативов, или квазичастных компаний. И Максаков встал на дорогу, которая завела его значительно дальше кресла «красного директора». Для начала он перебрался в Москву.
Судя по официальной биографии, первой его попыткой открыть собственный бизнес стало молодежное кафе, скоро, впрочем, прогоревшее. После этого он организовал предприятие по организации применения научных разработок российских университетов на производстве и в процессе обнаружил в тогдашнем законодательстве мало кому заметную брешь, которая позволяла обращать «неналичные» рубли, которые государственные предприятия держали на счетах для взаиморасчетов, в живые деньги.
Этот бизнес положил начало банку «Аргус», который продолжил зарабатывать деньги и в 90-х годах на эксплуатации законодательных дыр, которых тогда было множество в не до конца либерализованной экономике России. Нажитый на этом капитал он использовал для участия в российской программе массовой приватизации. Он покупал все, что попадалось под руку, — от пищевых заводов и текстильных фабрик до титаново-магниевого комбината.