– А я разве выдвигал какие-то критерии? Я не претендую на идеальную в твоём понимании, у меня есть своё. Я, может так случиться, тоже в чьём-нибудь понимании идеальный.

– А если нет?

– Ну нет, так нет, - спокойно улыбнулся он, втянув в себя табачное облако. Изо рта вырвалось ровное колечко.

– А ты давно знаешь Хосока? – Юна вновь подкралась поближе.

– Очень.

– Вы дружите, да? Крепко? – Ви кивнул. – То есть, мне бесполезно пытаться подкупить тебя или уговорить поступить в разрез с желаниями твоего товарища?

– Абсолютно. А чего ты хочешь? Если свободы, то ты знаешь, что тебе нужно просто уступить его просьбе.

– Уступить просьбе… - девушка прислонилась к рабочему столу и, набравшись смелости, протянула руку. – Дай затянуться один раз, пожалуйста, - Ви округлил глаза, едва не угорев в процессе производства дымных колец.

– А ты куришь?!

– Никогда в жизни даже не пробовала, - молодой человек плавно протянул ей сигарету. Юна усомнилась мимолетно, растопырив два принимающих пальца. Философски изрекла: - Свобода… иногда получая маленькую свободу, мы попадаем в большое рабство, - затыкая себе рот, она поспешно затянулась и, вдохнув в себя, дико закашлялась. От крепкой и отвратительной горечи заслезились глаза. Ви поспешил налить из кувшина стакан воды и протянул ей. Хрипло выдавив «спасибо», Юна запивала жадно никотин, но его гадкий вкус не уходил.

– Ну вот, угроблю тебя, меня по голове не погладят, - запричитал Ви, судорожно найдя в закромах клубничную жвачку и протянув её после того, как девушка откашлялась.

– Хосок тебе только благодарность выпишет, - закинула пластинку в рот она, вернув парню сигарету.

– Неправда, он никогда не радуется чужим бедам. Злорадство не сильная его сторона.

– А что у него вообще из сильных сторон? Женитьбы он боится, деньги не его, и он их потерять боится. Вернее, не получить… В чем он силён?

– Боится – это громко сказано, - Ви принялся докуривать. – Он просто не хочет. Если бы по-настоящему надо было, и от свадьбы зависело что-то, чья-нибудь жизнь, чьё-нибудь счастье, он бы согласился. Хосок ничего не делает для себя.

– Как, и он тоже? – Юне показалось, что ей вешают лапшу на уши. Ладно этот поэт-романтик с плутоватыми улыбкой и взглядом потенциального бабника и голосом, которым, наверное, разговаривал Вальмон из «Опасных связей»*, дурманящий и впитывающийся куда лучше, чем эти дурацкие сигареты. – То есть, Хосок – бескорыстный рубаха-парень, желающий всем счастья и способствующий ему? Не смеши. Он эгоист до мозга костей, как я поняла.

– Значит, неправильно поняла, - пожал плечами Ви. Вздохнув, Юна выпила ещё воды и побрела пытаться уснуть. Если зависит чьё-то счастье, то он согласится, говорите? Нет, вряд ли она посмеет, как и он, пойти в открытую игру. Она просто не имеет права разглашать не свои секреты. За почти пятнадцать лет она научилась молчать и хранить тайны.

Примечание к части * «Опасные связи» - роман XVIII века, автора Шодерло де Лакло, по которому снято несколько фильмов: «Опасные связи», «Вальмон» и современные интерпретации «Жестокие игры». Виконт де Вальмон – коварный соблазнитель

Жёлтый

Сначала Хосока разбудили часов в шесть утра. В Северной Африке снова происходили случаи терроризма, и там нужны были люди из их банды. Несколько человек туда отправилось, теперь туда улетел и Чимин. Ему и самому следовало бы наведаться туда, но с неулаженным делом насчет Юны было невозможно куда-либо отлучиться. Скорее бы уже она сдалась! Не может же она не сдаться? Парень поднялся, устроил себе ранний завтрак, не будя прислугу, поэтому он вышел не ахти какой, самодельный. Приняв после этого душ, полежав ещё полчаса, получив сообщение от консьержа, что ночью какой-то юноша подогнал его машину в целости и сохранности и оставил внизу ключи, молодой человек прошёл в комнату с тренажерами и затеял пробежку на беговой дорожке. Войдя в тонус и взбодрившись, Хосок вернулся в спальню и обнаружил пропущенный вызов от информационного бюро. Как всегда, если ждёшь – то звонков нет, а стоит отлучиться, и вот они. Интуиция подсказала, что сейчас он услышит что-то важное. Все жилы натянулись, и сердце заухало в груди. Тряхнув влажной челкой, сын миллионера перезвонил.

– Привет, Нью-Йорк, ну что там у вас? – постарался он быть как всегда жизнерадостным.

– У меня две новости: плохая и очень плохая. Тебе какую? – изрек холодный голос, в котором подразумевалось переживание. Это нужно было просто знать, потому что почувствовать было невозможно.

– Блин, а третьего никак не дано?

– В роли третьего может выступить вопрос, с которого, пожалуй, и начну. Это ты похитил Юну, о которой просил раздобыть сведения? – Хосок закусил нижнюю губу, отпустил, подул на лоб, посмотрел на себя в зеркало, как бы найдя, с кем посоветоваться. Кивнул сам себе, мол, сдаваться или нет?

– Хм… а от этого многое зависит?

– Я так и думал, - понял всё оппонент. – Ты не Хоуп, твою мать. Ты Хоуплесс*. От этого зависит примерно клацен тебе твои причиндалы, или не клацен. А то и не только твои.

– Не томи. Что за херня с этой Юной, которую я уже ненавижу в четвертой степени?

– Ну… для начала, она вовсе и не Юна. Примерно пятнадцать лет назад она и её родители сменили полностью документы. Тогда ещё электронных баз толком и не существовало, поэтому следов нигде не осталось. Только кое-какие бумажки, за которыми мне пришлось погонять наших там у вас в Сеуле. И это было очень рискованно и опасно. Короче, вечная благодарность нашему гипнотизеру, а то бы остались ни с чем.