– Ханбин, не вмешивайся, пожалуйста, - более терпеливым и дружелюбным тоном ответила она ему.

– Как же я могу? Госпожа Мин, он же мой друг. Я за друзей и в огонь, и в воду, - понизив голос и чуть подавшись вперед, БиАй, глядя в глаза женщине, выдохнул: - Я думал, мы с вами тоже друзья, госпожа Мин.

– Ханбин, - неловко поправив отворот пиджака, преподавательница бросила презрительный взор на Бобби. – К тебе у меня, Ханбин, претензий нет, я говорила с Чживоном. – Парень потянул упершегося на месте друга за локоть. Тот явно не собирался вступать в мирные переговоры, заискивать и просить. Если Бобби чего-то не хотелось, заставить его было невозможно, точно так же, как остановить, когда ему чего-то хотелось.

– Я зайду к вам после лекции, госпожа Мин, извинюсь за него. Ждите, госпожа Мин! – поклонился он, уводя хмурого Чживона и играя одной бровью в читаемых намеках, которые слал заведующей. Женщина прокашлялась и, оглядевшись, со всей возможной гордостью в поступи пошла по своим делам.

– Боже, ей же лет пятьдесят!
– поморщилась Дохи, пронаблюдав за её реакцией на БиАя. – Она-то куда?

– Она же тоже женщина, - оправдала её Хёна, хотя ей всё это было неприятно.

В большую перемену она не выдержала и пошла на третий этаж к кабинету заведующей кафедрой, как ни пыталась нажать на тормоза и остаться с Джинни и Дохи. Ноги сами понесли её. Хёна знала, что она там может увидеть или услышать, но не могла остановиться. Слишком сложно было сидеть и есть, пока мысли вертелись где-то здесь. Весь университет направился в столовую, а она сюда и, девушка знала это, БиАя внизу, с друзьями, тоже не было. Найдя по табличке на двери нужную, Хёна занесла руку над ручкой – подергать? И без того видно, что плотно закрыто. Она наклонила глаз к скважине и увидела, что она заткнута с той стороны ключом. Изнутри тихо донеслись голоса. Оглядевшись вокруг, студентка никого не увидела и прислонила ухо.

– … не станете же отчислять Чживона? – послышался голос БиАя.

– Ханбин, разве ты не видишь, что он и не учится толком – прогуливает, ведёт себя безобразно, а эти следы драк? Как можно оправдывать такого студента? Даже вы, ребята, его товарищи, не в силах его вразумить. Один раз он уже доигрался из-за пропусков и драк – сколько можно? – голос БиАя стал неразборчивым. Какой-то шорох. – Ханбин! Ну что ты? Что ты… перестань! – пристыженный и какой-то нервно развеселившийся смешок госпожи Мин. Хёна сжала руки на груди, больно закусив губу.

– Тише, тише… - едва расслышался тот самый басистый шепот БиАя, от которого таяли все, кому он звучал в ухо.

– Ну перестань… а если кто-нибудь… - она не договорила. Может, он закрыл ей рот рукой, может поцеловал. Послышался шум передвижений и возни. Чьи-то шаги раздались из соседнего кабинета. Хёна выпрямилась и отскочила от двери. Из деканата вышла методистка, понеся куда-то какие-то бланки. Студентка вернулась к стенке возле двери и, похолодевшая и побледневшая, села на корточки, поставив рядом рюкзак. Время потянулось для неё бесконечностью. Прозвенел звонок на следующую пару, и всё в университете почти разом затихло, гул голосов иссяк, никакого топота. И только за дверью едва слышное характерное поскрипывание стола, с одинаковыми промежутками между скрипами. – Ханбин! – раздалось внезапно почти громко, и всё опять покрылось тишиной. Преподаватель по английскому, серьёзный мужчина лет сорока, всегда в костюме и с дипломатом, нарисовался со стороны лестницы и, не глядя под ноги, а только в несомый листок, спешил к кабинету заведующей кафедрой. Хёна смотрела на его приближение и, когда он уже был в двух шагах, поднял взгляд и занёс руку, она быстро сказала:

– Её нет. Я сама жду. – Мужчина посмотрел на девушку, на рюкзак, стоящий рядом. Из-за двери едва послышался стон, как Хёна закашляла, прикрываясь ладонью, но создавая шум. Полезла за водой.

– Ладно, зайду позже, - кивнул преподаватель и пошёл обратно. Девушка прекратила ломать комедию.

Минут через десять опять начался шепот. В нём проскальзывали отдельно различимые слова, но фразы из них нельзя было собрать никак. Однако смысл угадывался. «Чживон… но чтобы последний раз!» - говорила она. «Но если вдруг… ладно тебе… последний?» - удивленно-искушающе спросил он. «Ханбин… ты же понимаешь… не от меня…» - словно извиняясь перед ним, залепетала женщина. «Думаю, что… найдём решение… даже в самом… поправь юбку» - и молчание, означающее сборы. Хёна уставилась в пол, пытаясь осознать, каково ей? Целый год она знала, что БиАй занимается сексом с другими, встречается с другими, ухаживает за другими, но так близко и тесно с его развратом не сталкивалась. И, что удивило её саму больше всего, сейчас, здесь, под дверью, где она почти всё слышала и отчетливо представляла, ей было не так больно, как когда он трахал каких-то девиц где-то, как-то. Ему, судя по всему, действительно было не трудно спать вообще с какой угодно девушкой или женщиной. Он хотел секса почти постоянно, а если из него выходило не только удовольствие, но и выгода – почему бы и нет? Хёна сидела и понимала, что в этих похождениях БиАя даже нет ничего для неё обидного, что заставило бы её ревновать. Для него это настолько незначимо и безразлично… для него все любовницы – мясо. Ей вдруг показалось, что если бы она была его девушкой, она бы даже не посчитала произошедшее за измену. Он уладил проблему друга – вот и всё, что произошло.

Дверь открылась и БиАй, поглядев направо, поглядев налево, вышел, прикрыв за собой и поправляя рубашку. Лишь тогда, заметив что-то внизу, он наклонил голову и увидел сидящую на корточках Хёну. Молча встретившись с ним глазами, она накинула рюкзак на плечо и поднялась. Он растеряно смотрел на неё.

– Подстраховала, чтобы вам не мешали, - тихо сказала она и, отведя взгляд, тронулась с места. БиАй развернулся вслед за ней, не говоря ни слова. Она заметила отпечаток помады над его ключицей, выглядывающей в вырезе рубашки. Хёна указала с расстояния пальцем. – Помада. Вот здесь.

– Вытри, - коротко попросил Ханбин. Девушка опять подняла свой взгляд к его глазам. Видя её нерешительность, он сделал шаг навстречу. – Мне не видно, - сунув руки в карманы, выставил он вперед одну ногу, коснувшись коленом её колена. Хёна задумчиво разглядывала отметину другой женщины, не зная, как за неё лучше взяться.

– Я не хочу её касаться, - наконец, изрекла она.

– Я выкинул свой платок только что, - передернул плечами БиАй, показывая, что ему нечем справиться самому. – Разве девочки не носят с собой влажные салфетки, платочки и всякую пургу на все случаи жизни?