— Дорогая, ау! — Стараясь за шутливым тоном скрыть растерянное дрожание голоса, проворковал я в микрофон.

— Дуй прямо. Потом налево и вверх. — Скомандовала атаманша.

Я с радостью подчинился. И вскоре вынырнул на поверхность.

Я находился в небольшом, но довольно высоком помещении. Лена выключила скафандр и осталась в легкомысленных шортах и лёгком топике.

Я сделал то же самое, и мы занялись реанимацией «языков». Им повезло: благодаря скорости Лена лишённые сознания якудза не захлебнулись.

Мы привязали узкоглазых к креслам. И тут любимая преподнесла очередной сюрприз, заговорив по-японски.

Со скучающим, а, вернее, глупым видом я тихо стоял в сторонке.

В принципе, у бедных мартышек не было ни одного шанса. Так же, как не оказалось бы их и у меня и у любого другого.

Сыворотка правды не принимала во внимание такие вещи как сила воли, верность долгу или высокий болевой порог.

Правда, имелось одно маленькое «но». В виде специальных препаратов, реагирующих на присутствие в организме пентотала натрия. И приводящих к почти мгновенному летальному исходу.

Значительным минусом этого варварского «противоядия» была относительная кратковременность действия. Его нельзя применить «загодя». И, как правило, вводилось в организм исполнителя той или иной миссии без его ведома. По большей части лишь идущим на серьёзное дело киллерам или шпионам. К каковым вряд ли можно отнести двух незадачливых церберов.

На всякий случай, глянув на табло миниатюрного анализатора Лена, довольно улыбнулась и сделала укол. Глаза пленника полуприкрылись а лицо «поплыло», приняв безвольное выражение.

— Готов. — Констатировала новоявленная мисс Скуратофф.

Ну, или «фрау Мюллер». Это уж кому как нравится.

Второй япошка заволновался. И что-то заверещал, явно обращаясь к товарищу. Но я расценил это как попытку морального давления и легонько стукнул строптивца ниже уха.

Как я и предполагал, всего лишь пешки. Знали они очень мало. Но о недавно появившихся заложниках им было известно.

Карта острова и план подземных тоннелей нашлась в одном из рабочих компьютеров.

Лена опять взяла на себя руководство. И как-то так получилось, что я вновь остался на вторых ролях. Но спорить не стал.

Для меня эта операция была первой. И, если честно, очень надеюсь, что последней. Ибо по натуре я отнюдь не забияка.

И, кто знает, какая это по счёту акция у напарницы. Особенно, если учесть её далеко не младенческий остров.

В общем, мы потихоньку продвигались вперёд, то и дело сверяясь с планом острова. Его мы предусмотрительно закачали в процессоры скафандров. И, при желании, могли бы достичь нужного места «на автопилоте».

Внезапно сзади послышался шорох. Я быстро обернулся. И едва успел присесть.

Пожарный топор на длинной, выкрашенной в красный цвет рукояти, мелькнул над головой, едва не задев плечо. Я матюгнулся и выбросил вперёд правую руку.

Вряд ли в тот момент я толком понимал, чего именно хочу. Но левая ладонь уже дотронулась до пояса. А пальцы автоматически взяли сложный аккорд.

Защитный экран тут же принял форму копья. Или, скорее, длинной острой сосульки.

Еле видимые контуры были, тем не менее, вполне материальны. Жало воткнулось в грудь нападавшего. Раздался хруст разрываемых тканей и ломающихся костей. И следом прозвучал громкий и протяжный стон.

Изо рта противника хлынула кровь. Алые струи текли по импровизированному оружию и я почувствовал дурноту.

Желудок словно сжала чья-то стальная рука. И меня тут же вывернуло наизнанку.

Вы когда-нибудь блевали в скафандре? Нет? И не советую.

И пусть на мне был не классический гермошлем из бронестекла и полипласта, это ровным счётом ничего не изменило.

Рвотная масса тут же залепила обзор и начала медленно стекать на грудь. Что, в свою очередь, вызвало новый приступ тошноты.

Кто-то толкнул меня в бок и я повалился на пол. Сквозь мутную завесу разглядеть ничего не получалось. К тому же, по плечу заехали чем-то тяжёлым. Но, едва я потянулся к пульту, как Лена что есть мочи завопила:

— Не-ет!

Что ж, надо отдать ей должное, она ни в грош ни ставила высокое понятие китайской философии, именуемое «культурой молчаливой женщины». И, право, я её за это не осуждаю.

Я встал на четвереньки. И, мотая головой, словно раненый зверь, проворно отбежал в сторону. По пути, само собой же, на кого-то наткнулся. И, резонно решив, что это враг, мигом свернул ему шею.