Он оглядел помещение и заметил коробку с палочками Ваго, догадавшись откуда идет чудесный запах корицы. Прихватив одну из них, поднес её к носу и вдохнул аромат своего собственного детства. Затем перевел взгляд на Раю и провел рукой по бледной девичьей щеке.

— С днем рождения, — прошептал маг.

Не отдавая себе отчета, в том, сколько провел в её комнате, Ноа собрался было уходить, как наткнулся на зоркий, но сонный взгляд Пятого. Отдернув руку от лица девушки, он хмуро глянул на демоненка.

— Слезай с живота, ты не легкий, — недовольно пробормотал Сальваторе, чувствуя себя полным идиотом, но Пятый вновь закрыл глаза и отвернул голову, при этом его хвост аккуратно улегся рядом с мордахой.

Ноа выпрямился и в последний раз бросил взгляд на Раю. Потушив свечи, он "нечаянно" задел Пятого, что тот скатился с живота девушки, но спящий никс даже усом не повел.

— Тоже мне, охранник, — улыбнулся Сальваторе и аккуратно закрыл за собой дверь.

Спустившись вниз, он немного посидел в своем кабинете, с наслаждением жуя палочку Ваго, потом, окончательно поняв, что голова отказывается думать, поднялся к себе в комнату. Но и там ему так и не удалось уснуть. Мысли кружившиеся в голове были далеки от расследуемого дела и приобретали не то направление. Абсолютно не то. Даже более того, они приобретали абсурдное и нереальное направление.

Чертыхнувшись, Ноа натянул на себя штаны и выбежал из спальни, стараясь, чтобы мысли за ним не успели. Он ворвался в свой кабинет и открыл бар. Чертов Дааф! Внутри не было ни единой бутылки!

Сальваторе пнул кресло и уже медленнее направился в столовую, задумчиво засунув руки в карманы. Но там его ждал сюрприз в виде брата, попивающего вино и читающего под небольшим канделябром книгу. Дааф удивленно поднял глаза, но ничего не сказал Ноа, а лишь кивком головы указал на противоположный стул. Сальваторе так же молча схватил бокал и, поставив его перед братом, уселся сложив руки на груди.

Дааф наполнил бокал и, отставив бутылку, вновь уткнулся в книгу. Кстати, Ноа и не знал, что его брат пользуется очками. Такие дефекты, как плохое зрение исправляется примитивнейшим заклинанием.

Он долго всматривался в лицо брата, пока не решился нарушить тишину:

— Ну, ты долго ещё будешь играть в молчанку?

Дааф поднял на него удивленный взгляд.

— А разве я один молчу?

Сальваторе устало потер лоб и облокотился на стол, сделав большой глоток вина.

— Ну, ты доволен собой, братец? — наконец-то произнес Дааф, сняв очки и отложив книгу.

— Не особо, — поморщился тот и они вновь умолкли.

Братья давно позабыли, как это, общаться без криков и ругани.

— Что так? — неожиданно усмехнулся Дааф, которому надоело буравить взглядом Ноа. — Пытаешься убедить себя, поддаться эмоциям это не страшно? А совесть все не успокаивается?

— Зачем ты мне это говоришь? — вскинулся Сальваторе-младший.

— Затем, чтобы услышать твои ответы.

— Что тебе дадут мои ответы? Хочешь услышать, что я сегодня погорячился с Раей? Да, возможно, но я не настолько раскаиваюсь, чтобы изливать свою душу тебе, — злобно проговорил Ноа. — Не забывай, что она всего лишь человек.

На лице у Даафа заходили желваки и он гневно выплюнул:

— Твой снобизм и чрезмерная принципиальность порой заставляют меня думать, что вместо сердца у тебя долбаный булыжник!

Ноа пошатнулся от такого выпада брата, но промолчал, а Дааф тем временем продолжил: — Милиса тоже была человеком, хоть и наполовину. На меньшую её половину. Но это не помешало тебе её ненавидеть, как и все человеческое. В том числе и нашу дочь.

— Что ты такое говоришь?! — вспыхнул констебль. — Я никогда не испытывал к ним ненависти!

— Да?! — взревел брат. — А не поэтому ли ты отказывался с ней общаться? Не поэтому ли видел племянницу только по праздникам, и то, когда я на этом настаивал? Не из-за этого ты был против нашего брака?! — Дааф настолько разозлился, что его руки начали мелко дрожать. — Не потому ли ты осудил меня, когда я отомстил за их смерть? А все из-за того, что её мать однажды имела неосторожность влюбиться в человека. Мили не была виновата, что родилась получеловеком. Никто не виноват в том, кем он появляется на этот свет. Нам просто повезло, что мы треклятые маги. Но счастья это не приносит. Я предпочел бы лечь рядом с ними, а не выслушивать нравоучения брата-констебля о том, как я не правильно живу…

— Хватит, — сдавленно произнес Ноа, и его брат замолчал.

В столовой слышалось только громкое дыхание Даафа, который резко откинулся на стуле и плеснул себе еще вина. Сальваторе последовал его примеру, но не спешил пить, а задумчиво крутил в руке бокал. Спустя пару минут раздумий и напряженного молчания, он, наконец, произнес:

— Прости меня, Дааф. Мне очень жаль, что так вышло.

— Сказал он, спустя столько лет…

— Нет, послушай, — перебил его Ноа, посмотрев брату в глаза. — Знаешь, я был не самым лучшим братом для тебя, да и, наверное, ты прав, что я самый настоящий сноб. Не знаю, может в силу моих принципов или давления магического общества… я же констебль, черт возьми! А на верхах не принято растрачиваться на эмоции и такие вещи как праздность! А особенно Первой касте магов. Но это не значит, что я не дорожил ими.