И Ольга начала наполнять монаха "белизной". На глазах видевшего игумена, истово шептавшего молитву, начало твориться великое таинство - Михаил постепенно засветился, словно лампа в тысячу ватт, и этот свет всё прибывал и прибывал, затмевая собой свет люстры и многочисленных свечей в комнате. А Ольга, наоборот, заметно бледнела, будто остывая на морозе у открытого окна, несколько раз даже качнулась, но руки от висков больного не отняла.

"Остановись, ты убьёшь его, - вдруг тихо проговорил рядом женский голос.
– Зло и так уже ослабело, забери его и выбрось в воду". Девушка, подчинившись приказу неведомого голоса, протянула руки к груди Михаила и с силой дёрнула на себя "черноту", сматывая её в большой комок, а затем опустила в таз с освящённой водой. "А теперь забери свою силу обратно, пока она не навредила больному. Втягивай быстро, словно вдыхаешь на полную грудь. И не бойся, если что - я помогу".

И Ольга "вдохнула", да так, что на несколько секунд оглохла от какофонии в собственном теле. "Умница!" Порыв холодного ветра пронёсся по комнате, заставив танцевать огоньки свечей, но при этом ни одна из них не погасла, а игумен Афанасий отчётливо осознал - всё, таинство окончено, "черноты" на Михаиле больше нет.

– Окно закрыть, - деревянным голосом сказала девушка, - воду из таза аккуратно вылить в канализацию и всё хорошо промыть, меня не трогать, пока не очнусь. Потом горячего сладкого чаю и бутерброд..., - она неловко опустилась на колени и прилегла на коврик у кровати больного.
– Повторяю, меня не трогать.

Они всё-таки нарушили распоряжение Ольги, подложив ей под голову подушку и укрыв тёплым одеялом. Игумен собственноручно избавился от проклятой воды, а таз аккуратно упаковал в несколько целлофановых мешков и приказал вынести его в мусорный бак. Потом они с Ионой хлопотали у постели очнувшегося отца Михаила, шепотом рассказывая ему о произошедшем, а тот всё пытался свесить голову с кровати, чтобы посмотреть на свою спасительницу, беспокоясь как она.

– Девочка столько силы через себя пропустила, неудивительно, что ослабла вконец, - ворчал Афанасий, усевшись на стул возле Ольги, - не дёргайся, Миша, я слежу за ней. Ты лучше расскажи, откуда принёс в обитель "подарок", да ещё такой силы, что наше святое место не могло от него избавиться?

– Ещё не понял. Потом, когда приду в себя окончательно, всё подробно вспомню и расскажу.

– Прости, я виноват перед тобой, - покаялся вдруг игумен.
– Эти праздничные дни такие суматошные. Когда мне сказали, что ты приболел, я, каюсь, даже внимания не обратил.

– Так ведь многие братья грипповали, - заметил отец Иона.
– Я тоже несколько дней ходил с насморком и пил таблетки.

– А потом я увидел тебя мельком, Миша, - продолжил Афанасий, - но беды не заметил, всё суетился - то гостей принимал, то сам постоянно был в разъездах... А уж когда увидел, решил немного подождать, уверенный, что стены монастыря сами изживут отсюда "черноту". А она лишь с каждым днём становилась всё сильнее. Моя вина.

– Да я сам слепец, - вздохнул Михаил.

– И Ольги в городе не было, - добавил Иона.

– А ты откуда её знаешь?
– вдруг строго спросил игумен.
– И почему молчал о ней? Такое чудо прятал ото всех, это же не девушка - сокровище.

– Потому и прятал, - хмуро ответил Иона.
– Ольга приказала. А я своей спасительнице перечить не мог, да и не хотел.

– Обещаю, дальше меня новость не пройдёт, Христом Богом клянусь, - перекрестился на образа игумен.
– Рассказывай.

Иона покряхтел, переглядываясь с отцом Михаилом, но потом всё-таки рассказал о том, как Ольга его летом спасла, практически вернув с того света, и попутно вылечив его больную печень и почки. Михаил же поведал, как увидел отпечаток "белой" ладони на сердце товарища и как разыскал больницу, где работает девушка.

– Мы встретились, я поблагодарил за спасение, Миша удовлетворил своё любопытство, - закончил рассказ Иона.
– Собирались повидаться ещё раз, чтобы подробно расспросить Ольгу о её даре, но не получилось. То мы были заняты, то у неё дежурства, а потом она открывала свой массажный кабинет...

– Не понял, - удивился игумен.

– Девочка - костоправ от Бога, а вместе с позвоночником, уверен, она пациентам ещё и здоровье возвращает.

– Интересно, - покряхтел Афанасий, потирая собственную спину.

– Попросите - и вашу спину приведу в порядок, - отозвался с пола девичий голос.

– Оля, доченька, очнулась наконец!
– всполошился игумен.
– Сейчас-сейчас... Иона, быстро кипяти чайник!

– Уже завариваю, - кинулся к столу монах.

Через минуту, присев к столу, Ольга пила обжигающий сладкий чай, заедая его вкусным монастырским хлебом с маслом и сыром.

– Ничего более калорийного среди ночи не нашли, - покаялся Иона.

– Мне хватит.

Пока девушка трапезничала, монахи, сидящие рядом, рассматривали её с нескрываемым любопытством.

– Как ты себя чувствуешь?
– поинтересовался игумен.

– Сносно.

– И...?

– Минутку, - она допила чай, поблагодарила, а затем подошла проверить своего пациента. Дотронувшись к вискам Михаила, занырнула вглубь его естества, быстро всё осмотрела и вынесла вердикт:

– Всё хорошо. Есть, конечно, места, где можно подправить и кое-что подчистить, но это не срочно.