– А...
– ничуть не смутившись, протянул оккупант.
– Так это твой труп... А я иду, смотрю, тело ничейное валяется. Дай, думаю, поковыряюсь...

– Так ты с Михал Борисычем работаешь?
– сообразил Тарас.
– Чего язвишь тогда? Ладно, дорогуша, фиг с тобой. Что там нового с Гладковским?

– Понятия не имею!
– беспечно заявил белобрысый нахал, так, кстати, и не назвавшийся.
– Привезёшь мне его труп, тогда и поговорим, - полюбовался пару секунд на вытягивающееся лицо парня и ехидно добавил: - A это, дорогуша, не Гладковский!

Йорик

Тарас громко и витиевато матюгнулся, что совсем никак не вязалось с его аристократическим, в чём-то даже надменным внешним видом и, взъерошив короткие волосы на затылке, зло уточнил:

– Мне что, в морге не того жмурика всучили?

– Жму-у-урика, - покатал слово на языке блондин.
– Как звучит, а? Тоже люблю это слово… А по Вашему вопросу – да, Вам всучили не того. Только не в морге. Судя по результатам вскрытия и тому, что я вижу перед собой, - он махнул скальпелем в сторону тела, - это и есть тот самый убиенный, обнаруженный три дня назад и проходящий по документам Гладковского Петра Семёновича. Я буду звать его… - он на секунду задумался.
– Да! Я буду звать его Йорик!

– Почему Йорик?
– опешил капитан Ефимов.

– Потому, что бедный. И ни разу не Гладковский.

– Да как же не Гладковский?! Опознание было? Было! Вдова его признала? Признала! Да и каковы шансы, что в загородной резиденции политика, охраняемой, что твой чёртов Байконур, обнаружится труп, как две капли воды на него похожий, но не он?!

– Со статистикой я не в ладах, - признался блондин, стягивая свой жуткий фартук.
– Так что пардон, насчёт шансов не в курсе. А безутешной вдове можешь дать отбой на слёзы и черное платье.

– Но она уже его узнала!
– продолжал настаивать брюнет.
– А она, к слову, знакома с ним побольше нашего будет.

– С Йориком-то?
– уточнил парень, закатывая труп в одну из сот холодильника и опечатывая её.
– С фига ли? Хотя, может быть. Я им свечку не держал. Но я с ним познакомился достаточно, чтобы утверждать – это не Петруха!

– Ну, хорошо, - сдался следователь.
– Обоснуй!

– И обосную. Вот только сполоснусь и переоденусь. А ты б сгонял пока за кофе?

– Мы когда это успели на ты перейти?
– насупился Тарас. Он, в принципе-то, терпеть не мог все эти выканья между людьми одного возраста и сословия, но этот нахальный и самоуверенный тип его жутко раздражал.
– На брудершафт не пили.

– И не надо, - подозрительно спокойно согласился тот, продолжая раздеваться.
– Можешь ко мне на "Вы" и отдавая честь, благо, я выше тебя по званию. А теперь, капитан, или слиняй за кофе, или будешь иметь счастье лицезреть мой голый зад!

Ефимов только теперь обратил внимание, что в своем стремлении добиться ответов от непонятно откуда свалившегося на его голову блондина, проследовал за ним в небольшую выложенную белым кафелем душевую. И тот стоял сейчас перед ним почти полностью обнаженный, демонстративно кося глазами на дверь и намекая на свое желание остаться одному.

– Прости… те… - смутившись, пробормотал Тарас и ретировался из помещения.

– Мне без сахара!
– донеслось ему в спину сквозь шум воды.

Когда минут через пятнадцать следователь вернулся в подвальное помещение, занимаемое моргом, белобрысый непонятно кто уже закончил свои водные процедуры и сидел, поджав под себя ноги, скрупулезно заполняя какие-то формуляры. Приняв с благодарностью картонный стаканчик из рук Тараса, он от души отхлебнул и тут же скривился:

– Я же просил без сахара!

– Я в точности передал Ваши пожелания машине, - Ефимов уже пришел в себя и не собирался вновь дать сбить себя с мысли.
– Все претензии к ней.

– Ага, - скривился блондин.
– С ней хрен поспоришь… Ладно. Вернемся к обосную. Во-первых, - поставил он в пустой граненый стакан на столе один тонко заточенный карандаш.
– Судя по отзывам людей, знавших Гладковского лично, тот спиртным не злоупотреблял и вообще вел очень правильный и здоровый образ жизни.

– Я на этот счет в курсе, - перебил следователь.
– Об этом орут на каждом углу все мало-мальски уважающие себя газетенки. И, - добавил он, замечая, что собеседник хочет что-то сказать, - я это уже проверил. Таки да, вёл.