В 1963 году движения, ратовавшие за гражданские права, провели примерно девятьсот тридцать демонстраций, при этом арестовано было около двенадцати тысяч человек. Во всем мире молодое поколение росло, трепетно созерцая эту тактику, напоминавшую о борьбе Давида с Голиафом. Для него движение за гражданские права было зрелищем, имевшим гипнотический эффект; оно питало их идеализм, учило активности. Оно также было привлекательно тем, что требовало мужества, поскольку участники движения постоянно сталкивались с реальной опасностью. Чем сильнее было противостояние расистов, тем большими героями выглядели поборники гражданских прав. Что могло быть восхитительнее борьбы против хулига-нов-расистов, чье нападение на мирных молодых людей было заснято на пленку?

В 1964 году появилась стратегия борьбы, привлекшая наибольшее число сторонников; она стала называться «Лето свободы в Миссисипи». Те, кто был слишком стар для участия в событиях или для каких-либо действий, оказались готовы — иногда невольно — к тому, чтобы вести вперед свое поколение.

1964 год начался с оцепенения нации, охваченной скорбью после убийства молодого президента, на которого возлагалось столько надежд. Но дни шли за днями; в воздухе ощущалось напряжение, которое столь удачно воплотили Марта Ривс и Ванделлас в «Уличных танцах». 1964 год был годом новых начинаний. Именно в тот год американцы впервые увидели «Битлз», стриженных под горшок и в странных бесцветных костюмах. В тот год либералы обошли консерваторов во время предвыборной борьбы Джонсона и Голдуотера. Именно в 1964 году произошло впечатляющее событие: был принят Закон о гражданских правах — несмотря на мощное единодушное противостояние делегаций Алабамы, Арканзаса, Джорджии, Луизианы, Миссисипи, Северной Каролины, Южной Каролины и Виргинии (не случайно последняя оказалась единственным районом, где Голдуотер одержал уверенную победу над Джонсоном). Но наиболее волнующим событием года стало «Лето свободы в Миссисипи».

Идея проведения «Лета свободы» принадлежала родившемуся в Гарлеме и получившему образование в Гарварде лидеру Эс-эн-си-си, философу Бобу Мозесу, и активисту (позднее конгрессмену) Алларду Лоуенстейну. В то время, когда движение за гражданские права сосредоточило свои усилия на важной, но не слишком зрелищной работе по регистрации темнокожих избирателей на Юге, они поняли: их действия привлекут гораздо больше внимания средств массовой информации, если они призовут белых жителей Севера приехать летом в Миссисипи для регистрации черных участников голосования.

Вряд ли у кого-то из почти тысячной армии волонтеров были сомнения в том, что их работа сопряжена с опасностями. Действительно, в начале лета три работника Эс-эн-си-си: Джеймс Чейни, Эндрю Гудмен и Майкл Швернер — исчезли в отдаленном болотистом районе Миссисипи. Швернер был опытным активистом движения, Гудмен — волонтером-нович-ком из Северной Каролины, а Чейни — темнокожим волонтером из числа местных жителей. Драма развивалась в течение целого лета: сотрудники Эс-эн-си-си боролись, пытаясь установить сотрудничество с ФБР, и каждая улика (например, была найдена машина, принадлежавшая пропавшим) рисовала все более мрачную картину происшедшего. Развязка наступила 4 августа, через 44 дня после того, как все трое были объявлены пропавшими благодаря сообщению информатора ФБР. Их тела были обнаружены зарытыми на глубину двенадцать футов в земляной дамбе к югу от Филадельфии (Миссисипи). Все трое были застрелены. Чейни, чернокожего, перед смертью жестоко избили.

И все же ни один волонтер не отступил (одного заставили уехать родители: он был еще несовершеннолетним). Более того, Мозесу пришлось остановить волонтеров: их было столько, что сотрудники Эс-эн-си-си не в состоянии были обучить всех новичков.

Среди тех, кто этим летом отправился на Юг, оказался сын слесаря-итальянца из городка Куинс (штат Нью-Йорк), изучавший философию в Беркли. Марио Савио, 1942 года рождения, был ростом шесть футов два дюйма, худощавым, тихим. Он заикался настолько сильно, что прощальная речь, традиционно произносимая выпускниками-студентами, потребовала от него огромных усилий. Он был католиком и, как многие католики, принимал католическую мораль, будучи не в ладах с церковью как таковой. В юности он мечтал стать священником.

В 1964 году Савио (ему тогда исполнился 21 год) шел через кампус Беркли, и в районе Телеграф и Банкрофт (этой узкой полоске земли суждено было стать местом политической активности) кто-то вручил ему листовку, где говорилось о демонстрации, проводимой местным движением за гражданские права по поводу несправедливых условий трудового найма в Сан-Франциско. Впоследствии Савио вспоминал: «Я сказал: “Ну что ж, демонстрация — это отлично”. Эти демонстрации были своего рода отличительным знаком кампусов. Конечно, они выигрывали по сравнению с футбольными матчами, это уж точно».

Итак, после небольшой внутренней борьбы Савио пошел на демонстрацию. Пожилая женщина закричала ему: «Отправляйся в Россию!» Он, в свою очередь, попытался объяснить ей, что его семья итальянского происхождения.

В первый раз в жизни Марио Савио был арестован. В камере человек по имени Джон Кинг случайно спросил его: «Вы едете в Миссисипи?» Когда Савио узнал об акции «Лето свободы в Миссисипи», то понял, что его место там. (Надо сказать, что это ощущение испытывали многие волонтеры: они чувствовали, что должны быть там.) И Савио поехал. В Миссисипи он постучал в запертую дверь бедного чернокожего издольщика. Глава семьи, вежливый, но слегка испуганный, ответил, что он просто не хотел голосовать. Савио задал ему вопрос:

«Голосовал ли когда-нибудь ваш отец?»

«Нет, сэр».

«А ваш дед, он голосовал когда-нибудь?»

«Нет, сэр».

«А вы хотите, чтобы ваши дети принимали участие в голосовании?»

Затем Савио взял их с собой. Они поехали вместе с ним в город, отводя глаза и читая ненависть на лицах доброй половины горожан, и с риском для жизни зарегистрировались в списке избирателей.

Подобный опыт оказал большое влияние на формирование личности как Савио, так и всего поколения молодых северян. Приехав в Миссисипи, они выглядели молоденькими и чистенькими. Местные активисты приветствовали их; они взялись за руки, образовав прочную цепь, и запели «Все преодолеем». Голоса их дрожали, когда звучали слова «белые и черные — вместе»: ведь в тот момент именно так и было... Молодые, храбрые, они провели лето, рискуя жизнью, их избивали и сажали в тюрьмы. Подобно доктору из «Чумы» Альбера Камю (эту книгу читали все) они действовали, боролись с язвами общества. Уезжая в сентябре, они уже стали опытными активистами. «Лето свободы», возможно, дало для воспитания радикально настроенных руководителей студенческого движения больше, нежели все усилия Эс-ди-эс. Осенью волонтеры возвратились на Север энергичными, активными, настроенными на борьбу за изменения в политике. Они прошли одну из лучших школ гражданского неповиновения за всю историю Америки.