— Немножко, — признала Кандида.

— Вам в Корнуэльсе очень понравится. Вы знаете, очень существенно, чтобы вам понравилось.

— Почему? — спросила Кандида.

Своим ответом Лесли оправдал предсказание Джеральда. Он обнял Кандиду Норинг и поцеловал ее в угол рта. Кандида оттолкнула его, тяжело дыша. Она была больше удивлена тем, что ей это было приятно, чем поведением Лесли. Смеясь, она сказала:

— Хорошо, что я не сообщила вам, что играю в теннис и катаюсь на лодке! Что бы тогда случилось? Идемте обратно к вашей тетке.

Когда они все вернулись в купе, Лесли жертвенно предложил взять мальчика с собой в другое отделение, чтобы Кандида могла спокойно побеседовать с Эмилией.

— Мужское влияние может быть ему только полезно, — сказал он.

Но справиться с мальчиком оказалось не так легко. Джеральд в другом отделении тотчас же начал царапать брильянтом по стеклу.

— Послушайте, кондуктор может быть недоволен, — сказал Лесли. — Вы тут нацарапали совсем нехорошее слово.

Джелальд откинулся на сидении и стал напевать песенку про «Большого злого волка».

Полчаса прослушав такое пение, Лесли воскликнул:

— Не могли ли бы вы переменить напев?

— Убирайтесь к черту, — ответил Джеральд. — Впрочем, я замолчу, если вы на следующей остановке купите мне ячменный сахар.

— Ладно, — сказал Реверсон. На следующей станции он купил Джеральду коробку слабительных пилюль Магльса в шоколадной оболочке. Мальчик засунул сразу несколько штук в рот и стал их жадно жевать.

— Вы любите эту дылду Норинг, — вдруг сказал Джеральд.

— Прошу вас говорить почтительно про мисс Норинг, или я так вас изобью, что вы и в две недели этого не забудете!

— Попробуйте! — сказал Джеральд. — Мой отец раз меня высек, и я показал ему. Держу пари, он дорого бы дал за то, чтобы никогда меня пальцем не тронул.

Достопочтенная Эмилия и Кандида в это время мирно разговаривали. Эмилия рассказывала про свой любимый замок Динсуль.

— Он будет принадлежать Лесли, когда я умру, — сказала она. — Имение неделимо. Жаль, что ваш первый вечер у нас будет испорчен присутствием этого ужасного ребенка.

Поезд остановился в Пензансе. Стали собирать вещи. Вдруг в купе раздался отчаянный вопль. Эмилия обернулась и увидала, что с руки Джеральда Хаммонда течет кровь, а Тобермори, изогнув спину, забился в угол и ждет, выпустив когти, точно боксер, приготовившийся к удару.

— Проклятый старый кот, он укусил меня! — вопил Джеральд, — я только тронул его за его старый хвост...

Достопочтенная Эмилия успокоила Тобермори и посадила его в мешок, а Кандида перевязала мальчику руку.

— Говорила я вам, чтобы вы не тревожили Тобермори, — раздраженно сказала достопочтенная Эмилия.

На вокзале их ждал приятный сюрприз. На платформе стоял человек со светлыми белокурыми волосами и решительным выражением лица. Он представился. Это оказался представитель школы Тентон-Холл.

— Мастер Лесли телеграфировал мне из Плимута, — пояснил учитель. — Как поживаете, Хаммонд?

Хаммонд был весьма недоволен.

— Не люблю я вашу старую школу, — сказал он.

— Надеюсь, что это не так, — ответил учитель. — Но позвольте указать вам, что это не имеет особого значения.

Учитель и Джеральд сели в автомобиль и уехали.

— Лесли, — сказала тетка, — иногда ты положительно подаешь надежды. А как прилив, Треварта? — спросила она у кучера.

— Сейчас начался отлив, миледи.

Они проехали около мили по улицам с небольшими каменными домиками и затем свернули на извилистую дорогу, шедшую по самому берегу бухты. Едко пахло соленой рыбой. Достопочтенная Эмилия жадно вдыхала этот запах.

— Мы почти что дома, — сказала она.

Экипаж обогнул извилину скалистого обрыва и они понеслись по узким улицам рыбачьей деревушки и выехали на каменный мол.

— Вот мы и приехали, — сказал Лесли.

Кандида выглянула из окна автомобиля и увидела только ряд каменных домиков и тысячи сушащихся рыбачьих сетей.

— Нравится вам?

— Очень, — сказала она, разглядывая деревню. — Но я не вижу...

— И не увидите, пока не обернетесь.

Кандида повернулась и увидела в какой-нибудь четверти мили от берега скалистый остров, поднимавшийся из воды, как бронированный кулак. Он был увенчан серыми, заросшими мхом, стенами.

— Могло бы быть лучше, — сказала Эмилия. — Но это наш дом.

У мола четыре человека в выцветших ливреях ждали с веслами у лодки.

— Тут есть мол и шоссе для автомобилей, — объяснил Лесли, — но они открываются только во время отлива. Обычно мы вызываем лодку по телефону.