Шрифт:
В Заейском аэропорту — слишком звучное слово для небольшого, неровного поля — меня встречает плечистый мужчина. Я никогда не видел его, а он меня. Но мы почему-то сразу узнаем друг друга.
— Товарищ Шигарев? — на всякий случай спрашивает он.
— Да.
— У выхода — машина.
— Сенюшкин давно звонил?
— Полтора часа назад.
Молодец Михаил, оперативно сработал.
— Дом взят под наблюдение.
— Он там?
— Да, — кивает мой спутник. — Здоровый мужик. Похоже, штангой и борьбой занимался. У него на шее бугры и уши примяты.
Это известие меня не радует. Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь выжимал или ставил в “партер” мои семьдесят пять кэгэ.
В машине сидят еще двое молодых людей. Обычных. В рубашках с расстегнутыми воротниками — жарко.
Здороваемся, знакомимся.
Мне хочется спросить, смогу ли я улететь сегодня обратно, но я не спрашиваю. Назад, в Салтановск, по идее, я должен улететь вместе с Пономаревым. А его еще нужно взять. А в таком деле бывает, что бабушка и надвое скажет. Кстати, о бабушке. Надо сделать гак, чтобы Маланина ничего не поняла. Черт возьми, если бы кто-нибудь знал, как нам мало радости доставляет кого-то брать…
…Машина остановилась около забора.
— В дом пойду я.
— Лучше вдвоем, товарищ капитан!
— Нет, я один пойду. А вы тут разберитесь, кто что
— Все путем…
Хорошие парни. Спокойные. Веселые. Мне такие нравятся. За все время, что ехали, ни одного вопроса. А зачем спрашивать? Сегодня я их гость, они мне помогают. Основная задача ясна: нужно задержать человека, который в настоящее время находится в доме номер семь по улице Красных Партизан. Его фамилия Пономарев. Вот и все.
Я поднимаюсь на крыльцо и стучу в дверь. Ее открывает высокий мужчина.
— Вы Пономарев? — спокойно спрашиваю я. — Иван Алек…
— Да, — настороженно перебивает он. — А в чем дело?
— Я из уголовного розыска.
— Да?.. Очень приятно…
Он хорошо держится, но в глазах мелькает испуг.
— Проходите в дом. — Пономарев делает шаг в сторону. У меня неважнецкая позиция: он остается за спиной.
Я вхожу. Сзади тяжелое дыхание. На всякий случай рука у меня в кармане, но ничего не происходит. С моей стороны по обыкновению просто мера предосторожности,
В доме никого нет. Тем лучше.
— Объясните, — улыбается через силу Пономарев, — почему мною заинтересовался уголовный розыск?
— Объясню, — улыбаюсь я. — Не здесь. Прошу вас одеться и пройти со мной для выяснения некоторых обстоятельств.
Он пожимает плечами. А плечи!.. Наверное, пятьдесят шестой размер! Одному из сотрудников приходится выйти, потому что Пономарев сразу занимает полсалона машины. Представляю, что такой выдающийся экземпляр может натворить, если разбушуется.
За всю дорогу от дома и до Заейского горотдела внутренних дел никто в машине не произносит ни слова. Пономарев попросил разрешения закурить и теперь часто и нервно затягивается.
В горотделе нам находят свободную комнату. Я достаю бумагу и ручку.
— За что я арестован? — глухо спрашивает Пономарев.
— Иван Алексеевич, где вы были четвертого июня сего года?
— Как где? — он смотрит на меня исподлобья. — В Салтановске.
— А где вы должны были быть шестого июня?
— Ах вот оно что! — усмехается он. — Милиция проявляет заботу о моем здоровье?
— Ну, скажем, так…
— Я должен был поехать в санаторий, в Кисловодск. И передумал. Надеюсь, это мое право?
— Конечно. Вам известно, что произошло в Салтановске?
— Что? Что случилось? Что-нибудь с моей женой?
— А что могло случиться с вашей женой?
— Не знаю…
— Разве все это время вы не писали ей?
— Послушайте, объясните же мне наконец что все это значит?
— Где вы были в ночь с четвертого на пятое июня?
— До тех пор, пока вы не скажете, почему я арестован или задержан, я разговаривать с вами не стану.
— Ультиматум? — усмехаюсь я.
— Считайте как вам угодно!..
— Хорошо. В ночь с четвертого на пятое июня, — я выдерживаю паузу. Он весь сжался. — В эту ночь, погиб учитель Клычев. Вам этот человек знаком?
— Да, — он начинает бледнеть, на лбу выступает испарина.
— Он сгорел в своем доме.
— Да, но я…
— Что вы делали у дома Клычева вечером, почти ночью четвертого июня?