– Ладно. – Спокойно, Джас, держи себя в руках. – Почему ты решила прийти ко мне? Почему так долго морозилась, а потом вдруг сама пришла?

После такого, казалось бы несложного вопроса, Брендон опустила глаза.

– Отвечай, - процедил я зловещим тоном, подавляя в себе желание схватить ее за шиворот и силой выбить правду.

– Я… я… ты стал для меня близким… родным человеком…

Что за чушь?! Она меня вообще за идиота держит?!

– Родным человеком? – переспросил я с насмешкой. – С чего вдруг? Столько игнорила, а потом вдруг родным?

– Я не знаю, что ты еще хочешь от меня услышать?! – выкрикнула она, срываясь на истерику.

Я не выдержал и, схватив ее за плечи, резко оторвал от кресла, прокричав в лицо:

– Я хочу услышать правду! О том, как ты сговорилась со своими подругами-суками! О том, как пришла ко мне, как последняя шалава, чтобы выманить меня из кабинета! О том, как раздвинула передо мной свои ноги и позволила себя трахать, пока твои подруги обчищали сейф!

Во время моего гневного монолога, лицо Брендон менялось от испуганно-заплаканного до шокового состояния. Ее челюсть дрожала, казалось, она не в состоянии была вымолвить ни слова. Она дрожала. Ей было страшно. Еще бы, ведь Брендон, наверное, понимала, что ее ждет за такое воровство. Я смотрел на нее и мне казалось, что она готова была сказать мне правду, но ее сдерживали мысли о подругах. Сучка смотрела на меня так, как будто перед ней находился монстр. Смотри, дрянь, ты еще не знаешь, на что способен этот монстр.

Так как Брендон полностью заклинило и я понял, что диалога у нас не получится, я грубо потащил ее к выходу. Она даже не сопротивлялась. Спустившись на первый этаж, я достал одной рукой ключ из кармана и открыл дверь в коридоре, ведущую на нижний этаж. Этаж, который находился под землей, на котором располагались комнаты, предназначенные для оказания интимных услуг нашим посетителям. На том же этаже находились подвальные комнаты, предназначенные для должников и врагов Карлайла Каллена.

Я довел Элис до одной из дверей подвальных комнат, открыл ее ключом и толкнул ее внутрь так, что она упала на пол. Маленькая комнатка без окон с плохим освещением, выглядела мрачно. В ней находилась одна лишь кровать с металлической пружиной и без постели.

– Посиди пока здесь, подумай, что тебе дороже: чужие деньги или твоя жизнь, - промолвил я и закрыл дверь на ключ.

После этого я решил поговорить с Хейл. Свон мои нервы сейчас бы точно не выдержали, а убийство этой сучки в мои планы не входило. Пока…

Я открыл следующую дверь, ведущую в такую же комнату, в которой я оставил Брендон. Блондинка сидела на кровати. Взглянув на меня ненавидящим взглядом, она резко поднялась и направилась к двери. Я зашел, закрыв за собой дверь на замок.

– Сядь на место, - велел я ей грубо. Розали резко остановилась.

– Я сказал – сядь!

Не спеша, она выполнила мой приказ. Я сел рядом.

– На пленке я видел, как вы со Свон заходили ко мне в кабинет, - начал я. – Потом камеру вырубили, перерезали провод. Потом вы собрали свои манатки и вздумали свались по-английски. Давай Хейл, я жду объяснений.

На мгновенье блондинка опустила взгляд, потом снова взглянула мне в глаза.

– Послушай, Джаспер, - промолвила она тихим голосом, в котором слышалась дрожь. – Мы действительно с Беллой заходили в твой кабинет. Мы искали тебя. Помнишь, когда мы застали вас с Элис в гримерке, Белла еще сказала, что мы тебя искали?

Я напряг память, да, что-то такое они тогда говорили. Искали, чтобы сказать, что на сегодня все. И? Нахрена мня искать, чтобы сказать об этом?

– Почему вы вдруг решили свалить? – я повторил заданный ранее вопрос.

– Мы… хорошо, я расскажу тебе с чего все началось…

Я старался не перебивать и внимательно слушал рассказ Розали о том, как из-за Каллена, стайлерши решил сменить клуб. С одной стороны, доля истины была в этом рассказе, с другой – оставалось много непонятного: почему они сразу мне не сказали о своем запланированном уходе? Почему Эсми не могла меня найти в клубе? Все всегда знали, где меня можно найти, я ж, вашу мать, ни от кого не прятался! И самое интересное, где сейчас эта чертова директриса, если ее совесть чиста?