– Это Тот, кто вечно ждет нас, - она, конечно, заметила мой взгляд.

– Что-то из мезоамерики?

– Нет, - она улыбнулась.
– Это не бог. Это - дорога.

– И куда она ведет?

– А куда бы ты хотел попасть?

– Понятно...- разговор ожидаемо терял смысл.

– Ничего тебе не понятно, - девушка снова улыбнулась и взяла меня за руку.
– Он ждет нас именно для этого. Чтобы проводить по выбранной дороге. И выбирает не он, выбираем мы. Он просто подскажет.

– И что он хочет за свою доброту?
– за доброту ведь всегда что-то хотят (а иногда даже требуют).

– Он просто займет твое место в начале пути.

– Место каждого?

– Каждого.

– Значит, в итоге останется только он?

– Чтобы снова вечно ждать нас.

– Неужели мы вернемся?

– Кто знает? Ведь только мы выбираем свои дороги.

– Мы говорим о смерти и перерождении?

– Мы говорим, о том, что каждому из нас порой хочется уйти.

Я ошибся. Этого зверя мне ещё ловить и ловить. Этот зверь живет в собственном зачарованном лесу, и чтобы поймать его придется вооружиться заколдованным мечом и волшебной палочкой. Она хочет уйти, и она создает для этого инструмент. Наивный и изначально непригодный, но здесь важен не результат. Важна цель, важно стремление к цели. Надежда на отречение от социума через рамки и запреты мира.

– Думаешь, меня он тоже ждет?

– Он ждет всех.

– Длинная очередь.

Она засмеялась.

– Пойдем со мной. Сделаешь первый шаг уже этой ночью.

– Надо посоветоваться с товарищем.

– Для него тоже найдётся дорога.

– Он будет счастлив. Как тебя зовут?

– Лера.

Костя Ремень был счастлив. Вернее необратимо пьян, но для него это было одно и тоже. Его безумные глаза бесцельно бродили по этажу, не находя призовой секунды, чтобы остановиться.

– Ремень, ты как?

– Как-то так, - он сделал пару резких движений руками. Похоже, сыграл соло на тарелках.

– Пойдем, нас там ждут.

– Подождут!
– Костя погрозил им пальцем.
– Сволочи! Ботва червивая! Крысы сортирные!

– Но нас, правда, ждут.

– Ладно!
– Ремень пьяно рассмеялся.
– Пошли, писатель!

Я не разобрал названия на замысловатой вывеске. Узкие ступени, тяжелая дверь, а за ней красноватый полумрак и музыка навевающая образ Будды нюхающего фиалки. Лера уверенно шла мимо широких утопленных в стенах диванов. Сзади Костя бормотал что-то про коньяк и беззубых вампиров.

– Садитесь, - девушка махнула рукой перед огромным диваном, на котором уже сидело человек пять. Видимо, адепты своей беспомощной веры. В другое время их бы за эту беспомощность могли сжечь на костре. Но в этом веке нравы стали куда мягче. Теперь у них есть шанс умереть естественной смертью.

Нам лениво махнула пара рук. Я отдал ответное приветствие и опустился на приторно мягкие подушки. Справа от меня рухнул Ремень, слева изящно приземлилась Лера. Ну что? Началось?

Нет, не началось. Единственным эмоциональным действием следующих двадцати минут оказался беспокойный храп Константина. А так все очень мило, - кальян, чай, какой-то легкий алкоголь. А где же извилистые, убегающие за горизонт дороги? Где надежда на иное место и время? Где Тот кто вечно ждет меня? Где он, эта потусторонняя придурь? Почему я не вижу его жадных глаз?

– Так, где дорога?

– Моя передо мной, - Лера не удивилась вопросу.
– Твоя не дальше моей. Тебе осталось просто сделать шаг.

– Расскажи про свою. Расскажи куда ты идешь? И объясни почему? И зачем тебе твой кумир?

– Куда?
– она беззвучно рассмеялась.
– Я не знаю, куда я иду. Не надо считать меня религиозной фанатичкой или сумасшедшей. Я знаю, что никуда не уйду, но разве это повод стоять на месте? Так проще. Проще, когда веришь, что у тебя есть дорога. А на этой дороге тебя вечно ждут. И я буду верить. Всегда буду верить, потому что иначе мне просто расхочется жить.

– Разве в жизни мало прекрасного? Мало красоты?

– Не мало. Конечно, нет. Но слишком для многих эта жизнь идет по другую сторону рассвета. И им остаются только грязь и монотонная тоска то скорбно долгих, то невыносимо коротких дней. Ты же сам сегодня ставил свою жизнь против горстки денег. Ты должен понимать.

– Я понимаю.

Странно было говорить, но я действительно понимал эту женщину. Впервые я так хорошо понимал человека. Наверное потому, что человек хотел того же, что и я. Человек хотел того же, что и бог. Явное свидетельство моей полной деградации. Я бросил обрывок взгляда на наших соседей.

– Вы все в это верите?

– Не знаю. Вера ведь только для двоих. Остальные о ней ничего никогда не узнают. Только ты и Он, Она, Оно.

– То есть каждого ждет кто-то другой?

– Конечно.

– А если я вижу только пустоту?

– Значит, твоя вера слаба, - она грустно засмеялась.

– Но ведь дорога все равно остается?

– Лишь пока остается твоя вера. А когда ты перестаешь верить, то она вдруг разворачивается, и ты уже идешь не вперед, а назад. К вялой трясине дней.