На четвертое воскресенье Руди наконец снова выпустили. И как на грех он с самого начала столкнулся со своим врагом! Руди сидел себе как обычно на краю поля, а судья на линии попытался отогнать его, но не тут-то было! На самом деле судья Руди и пальцем не тронул, но тот решил, что на него снова нападают, и оскалил зубы.

Пришлось нам его привязать на совсем короткий поводок. Но на беду судья вскоре снова оказался рядом с Руди. В это время мяч как раз ушел в аут. Судья поднял флажок и остановил игру. Нам всем показалось, что он все сделал правильно. Но Цуппи потом уверяла, что мяч не был в ауте и Руди это увидел и бросился на судью. Как бы там ни было — факт остается фактом: он схватил беднягу сзади за штаны. Игру сразу остановили. Подбежал другой судья и хотел удалить Руди с поля. Но Цуппи вступилась за него и стала объяснять, что Руди это не со зла сделал, а от волнения.

— Просто тот дяденька похож на фермера, который держал Руди на свиноферме.

— Ладно, — уступил судья, — на сей раз я закрою на это глаза.

Игра продолжилась, но через несколько минут наша команда опять пропустила гол. Пока игроки спорили с судьей на поле, Руди в сердцах снова цапнул за штаны проходившего мимо другого судью. Хотя тот был в полосатой футболке, а не в черной.

Что тут началось!

— Эта свинья бешеная! — заорал судья.

Игру снова остановили.

И тут все: футболисты, зрители, судьи — выбежали на поле и стали кричать друг на друга. Пришлось вызывать полицию. Руди выгнали с поля и заперли в сарае, у него даже взяли слюну на анализ — проверить, не взбесился ли он.

На этом карьера Руди-Пятачка в роли талисмана футбольной команды закончилась.

Это был тяжелый удар. Теперь нам снова предстояло доказывать, что у Руди есть культурно-просветительные обязанности — иначе ему не разрешили бы остаться на стадионе. Учитывая его спортивные заслуги, руководство клуба дало на это месяц. Они сказали, что им жаль, но держать свинью на стадионе без справки слишком опасно, ведь клуб несколько раз в год проверяет инспекция из муниципалитета. А вдруг кто-то из проверяющих читал статью о нападении на судью? Ее напечатали в самой главной утренней газете — мама называла ее «бульварная газетенка» — да еще и поместили большущую фотографию Руди. «Талисман дисквалифицирован пожизненно» — было написано там крупным шрифтом, а ниже — «Свинья-талисман покусала судью». Конечно, это было полное вранье!

В последние дни настроение у нас дома и так было безрадостное. В довершение всех бед у мамы начались неприятности в школе. Она получила новый класс, и один мальчишка все время срывал уроки, огрызался и даже раз заявил маме: «Отвали, чего пристала!» А стоило ей отвернуться, он тут же отпускал кому-нибудь затрещину.

В конце концов у мамы сдали нервы. Однажды на уроке она спросила Гаральда (так звали хулигана): «Где расположен Гарц?», а тот швырнул ей под ноги атлас и крикнул: «Вот где!» Тут уж она не выдержала, схватила его и встряхнула хорошенько. Тогда этот Гаральд, не будь дурак, ущипнул сам себя за руку, а потом дома наябедничал папаше и показал синяк. Отец, ясное дело, побежал к директору и пожаловался на жестокое обращение с детьми. Ну и маму вызывали к директору, а потом к школьному инспектору и заставили писать объяснение.

В ту среду мама поздно вернулась домой. На ней лица не было. Она бросила свой толстый портфель у шкафа и рухнула на стул в кухне. Мы догадались, что она плакала. Папа приготовил рис наси горенг [3] из консервов, но мама отодвинула тарелку и сказала: «Пусть это Руди ест». Папа обиделся и выбросил всю еду с тарелки в ведро.

— Я, между прочим, все утро размечал это дурацкое футбольное поле, — проворчал он.

— А я, — взорвалась мама, — ты что думаешь, я у бассейна загорала?

— Не ругайтесь! — взмолилась Цуппи.

Но мама вскочила из-за стола и выбежала из кухни.

А мы так и остались сидеть в молчании. Мы не на шутку испугались: ведь наши родители почти никогда не ссорятся. Наконец Бетти сказала папе:

— Знаешь, этот наси горенг очень вкусный. Может, он просто показался маме суховатым. Наверное, стоило еще яиц добавить.

Папа хотел ей что-то ответить, но лишь сглотнул и вышел из кухни, хлопнув дверью.

— Атмосфера накалилась, — вздохнула Бетти. — А я ведь еще не успела признаться, что получила «неудовлетворительно» по английскому.

— Уж лучше потерпи до завтра, — попросил я. — Сегодня папа опять получил по почте толстенный пакет. Из Швейцарии. Совсем без марок, только штемпель «Университет Цюриха».

Мы знали: если папе приходило толстое письмо — это отказ. В таких пакетах ему возвращали документы, которые он посылал вместе с просьбой принять его на работу.

— Только бы они Руди не выгнали из дома, — прошептала Цуппи.

В это самое время на стадионе тренировалась команда группы В, они всегда очень громко кричали.

Мама выбежала из дома и взмолилась:

— Тише! Это просто невыносимо!

А потом вернулась в комнату проверять тетради.

Но футболисты продолжали горланить как ни в чем не бывало: «Шевелись, тюфяк, пасуй же! Бей давай!»

В тот вечер мы все были не в духе, но все же устроили семейный совет: надо было решать, что делать с Руди. Цуппи настояла, чтобы он тоже присутствовал. Над Руди снова сгустились тучи, а ведь маме с папой и без него проблем хватало, и им было некогда придумывать, как еще исхитриться, чтобы он остался с нами. (Именно поэтому присутствие Руди было так важно, ведь речь шла о его будущем). Но Руди, единственный из всех, кто собрался на кухне, выглядел веселым и беспечным. Он сидел, завалившись чуть набок, и похрюкивал, положив голову Цуппи на колени. Но при этом внимательно следил за нами и, услышав свое имя, наклонил голову и навострил уши, словно понимал, что речь о нем.