— Я не убивал… они…

— Я знаю, знаю, — успокаивающим движением поднял ладонь полковник. — Твой знакомый позвонил по ноль два, сообщил, что кончил Пузо, нож в пакете в отделении связи, ты ни при чём….

— Я звонил…

— Вы позвонили мне, я спустил ваш звонок ниже, по инстанциям. А эти два (непонятное слово по-русски)… Ну да ладно, жив остался, и хорошо. А то шлёпнули бы, и сказали, что сопротивлялся задержанию. У нас тут просто.

— Где, в Старицыне?

— Нет, в России.

— Скажите, господин полковник. Тот, кто убил, он — русский?

— Да.

— А эти двое?

— Вроде как… А в чём дело?

Фридрих закрыл глаза и только теперь почувствовал кожей лица мелкие капли дождя, уже некоторое время моросившего сверху, легко, как брызги от фонтана.

— Мы говорили о старых и новых русских…

Полковник наклонился над немцем, пробежал пальцами по его телу. Фридрих невольно вскрикнул. Полковник хмыкнул и нахмурился.

— Н-да… Встречаются два соседа по лестничной клетке. Один другому и говорит: «Что-то у меня в спине побаливает». «Где? Здесь? Это почки». «Вы что, врач?» «Да нет, милиционер». Это анекдот. На злобу дня, так сказать.

Сильные руки подняли Фридриха, положили на носилки.

— Я заказал вам койку в нашем госпитале. Вас быстро поставят на ноги, не беспокойтесь. У нас хорошие врачи. Если вам что-то нужно, только скажите.

— Тот, русский, он не убил меня, хотя мог…

Полковник улыбнулся кончиками губ.

— В розыск объявим, разумеется, как полагается…

— Спасибо, я понял.

Полковник откровенно улыбнулся.

— Я бы ему за Пузо премию выписал… Хороший парень. Воевал в Средней Азии, в Чечне, вернулся из армии, работы нет. Подался в частные охранники. А тут на Пузо заказ выписали.

— Что есть — заказ?

— Заказ на убийство. Заказать — договориться об убийстве.

— Он был… киллер?

— Нет. Иначе два месяца не ждал бы. Честно работал.

— А этот, кто умер, он есть — новый русский?

Полковник посмеялся и махнул рукой держащим носилки.

— Несите… До встречи, господин Ингер, до встречи, ещё увидимся!

Известная русская поговорка гласит: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Следующие две недели, проведённые в военном госпитале, помогли Фридриху сделать гигантский скачок в изучении русского языка. Как известно, стрессовая ситуация, — это ситуация, в которой организм выкладывается полностью, а порой и совершает нечто такое, на что человек в обычном состоянии никогда бы и не замахнулся. Впрочем, надо признать, что и учителя ему попались подходящие…

Первые два дня, день привоза и следующий, Фридрих пролежал пластом. Сказалась травма почек. Не то от кулаков милиционеров, не то от непривычного количества и качества алкоголя. Собственно говоря, за эти два дня выздоровление и произошло. Остальные двенадцать представляли собой нечто вроде санаторного отдыха, всё время которого немец потратил на общение с остальными, — русскими, — пациентами. Один полковник с простреленной мякотью ноги прекрасно говорил по-английски, один капитан из ФСБ — по-немецки. Остальные военные, милиционеры и прочие сотрудники силовых структур, не отягощённые подобными знаниями, говорили только по-русски. Но как!..

Всё свободное от процедур время обитатели небольшого госпиталя, пользуясь для лучшего взаимопонимания услугами то полковника, то капитана, учили немца говорить по-русски. Впрочем, иногда казалось, что все эти люди, с простодушием детей радовавшихся каждому успеху общего ученика, с таким же усердием обучали бы и попугая. Во всяком случае, первоначальный лексический запас, загруженный в память немца, состоял именно из тех самых слов, каким обычно и обучают попугаев военные люди…

Уже через три дня Фридрих уяснил, что знаменитый на весь мир русский мат может служить универсальным средством общения не хуже, чем сакраментальное «годдем» в устах небезызвестного Фигаро.

Господина Ингера, в числе прочего, обучили универсальному междометию «ну» и эмоционально-экспрессивному «бля», в том числе его вариантам «блин» и «бляха муха». В качестве проверочного теста на знание русского языка немцу предложили расставить в предложении: «Мужики, кто последний за пивом», — неопределённый артикль «бля». Что вызвало у Фридриха здоровый понимающий смех.

Одним словом, загрузив в свою память как отдельные слова, так и словесные обороты, к концу второй недели немец уже мог сообщить свои мысли, чувства и желания какому-нибудь русскому, или наоборот, понять слова, обращённые к нему. Конечно, обсудить тему бессмертия души по-русски ему бы не удалось. Но примитивный обмен мыслями, не говоря уже о выражениях типа «дайте два пива Миллер»… какой базар, в натуре!

В день выписки появился полковник Мороз и принёс бутылку настоящего немецкого шнапса. Попробовав его, все русские с сожалением посмотрели на иностранца. «Теперь понятно, почему вы, немцы, такие», — сказал больной полковник (не Мороз), выразив в этих словах общее мнение русских. Фридрих напрягся и выдал по-русски следующую фразу: «Немецкий шнапс, это есть лучше, чем японский ссаке». И покинул госпиталь под дружный смех выздоравливающих, вместе с господином Морозом.

Пройдя по городским улицам, Фридрих внезапно спросил спутника: